Последнее, что я услышала, это твой карающий голос, который звучит во мне и сейчас набатным колоколом:
— Я не хочу больше видеть тебя на своем пути! Мне не нужна помощь убийцы!
И звон брошенных ключей, и захлопнувшаяся за тобой дверь, и отзвук твоих поспешных шагов навеки останутся в моей душе. Если ты лишаешь меня возможности быть рядом, хранить тебя, это равноценно тому, что ты лишаешь меня жизни. В одно мгновенье она вдруг потеряла смысл. Зачем мне эта жизнь, когда в ней не будет тебя? Лучше уйти — это гораздо проще, чем остаться. Тем же легким способом, какой я выбрала для той, что делала тебя несчастным. Но и Оттуда я буду оберегать тебя. Оттуда даже легче. А когда ты придешь ко мне, я смогу многое тебе объяснить. До встречи.
P. S. Я буду любить тебя вечно».
На этом запись заканчивалась.
Откровенно говоря, я никак не ожидала такого поворота событий. Я продумала, казалось, все возможные варианты поводов для убийства: профессиональная конкуренция, ревность, избавление от шантажа, даже подумывала — не без участия Ленки — о распрях из-за наследства… Одна версия казалась мне убедительнее и вероятнее другой! А оказалось, все совсем не так. На самом деле все было просто, как дважды два.
Применяя дедуктивный метод, я выдвигала на роль убийцы Катю Маркич, Римму и Валентина Лукьяновых, готова была подозревать кого угодно. Даже домработницу Зориных и Анечкиного отца! А истинным преступником оказалась Карина, которая в моей картине происшедшего была всего лишь бледным пятном, проплывающим на заднем плане. Ее чувства не укладывались в схему, они не поддавались никакой логике…
Мне и в голову не могло прийти, что поводом для убийства может быть любовь, трепетная и романтическая любовь одинокой девушки, которая представляла себя ангелом-хранителем Валентина Лукьянова и которая неслышно ступала рядом с ним подобно тени, не требуя ничего взамен.
Я спрятала дневник в сумку: он поможет мне многое объяснить в сложных и не укладывающихся в традиционные рамки отношениях, которые связывали этих двух людей.
В дверь громко постучали. Я вздрогнула: может, это Валентин передумал и вернулся за ключами? Мне не хотелось раньше времени обнаруживать себя, тем более что он мог признать во мне ту самую дотошную бабу с камерой, поэтому осторожно посмотрела в дверной глазок. Но на площадке виднелись силуэты двух мужчин в белых халатах с санитарными носилками. Настенные часы в прихожей подсказали мне, что с момента вызова прошло тридцать пять минут.
Подавляя чувство гнева, вызванного медлительностью «Скорой», я впустила врачей и провела их в спальню, на ходу объясняя ситуацию. Бегло осмотрев девушку, они осведомились, что именно она приняла. Я молча показала пять пустых ампул, картонную упаковку и шприц. Медики многозначительно переглянулись и начали укладывать девушку на носилки. Их напряженные лица и сосредоточенно-активные действия выдавали крайнюю обеспокоенность. И я поняла, что жизнь Карины висит на волоске.
— В милицию уже звонили? — хмуро осведомился один из медиков.
— Нет, а зачем? — удивленно спросила я, прикинувшись наивной дурочкой.
— Где у вас тут телефон? — вместо ответа спросил врач.
Я не стала ему препятствовать и убеждать в том, что вызову милицию сама. Пусть выполняют свои обязанности. Карину они увезут в реанимацию, а меня в этом районе через несколько минут не будет.
Я заперла дверь квартиры ключом — одним из тех, что были связаны вместе и валялись на полу в прихожей, и поспешила вниз, к машине «Скорой». Квартира меня уже не интересовала: главный источник информации, с помощью которого я могла пролить свет на эту темную и запутанную историю, был надежно спрятан на дне моей сумки.
— Мне поехать с вами? — спросила я у врачей, когда они закрывали заднюю дверцу машины.
— А кем вы приходитесь девушке? — поинтересовался один из медиков.
— Я ее знакомая, — как-то неубедительно промямлила я.
— Знакомых не нужно, — грубо сказал второй, как отрезал. — Сообщите ее родственникам, да побыстрее. Останьтесь в квартире до приезда милиции.
— В какую больницу вы ее везете?
— В Первую городскую, — буркнул врач, сел за руль и хлопнул дверцей перед моим носом. — Посторонитесь.
— Вы сможете ее спасти? — крикнула напоследок я.
— Должны успеть, — «утешил» меня один из медиков. Проводив взглядом машину «Скорой», я задумчиво постояла во дворе еще немного и двинулась к остановке. Медлить было нельзя, поскольку маячить перед сотрудниками убойного в мой план не входило, да и нужно было провернуть еще несколько срочных дел. Прежде всего, например, забрать брошенную возле Музейки свою машину, а затем позвонить Кире и обрадовать его. Не зря же я трудилась в поте лица, снимая на пленку налаженную систему жуликов в действии…
* * *
В тот момент я и не подозревала, что буквально на минуту разминулась с человеком, которого вместе с видеозаписью хотела «сдать» Кире. А произошло следующее.
Валентин Лукьянов, сев в трамвай, лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию. По мере размышлений его поступок с каждой минутой все больше казался ему глупым. Ну стоило ли отказываться от помощи, которая сейчас ему необходима как никогда? Ведь все равно уже ничего нельзя исправить. Зря, узнав от Карины страшную правду, он сгоряча бросил ключи. Куда ему теперь деваться?
Баба с видеокамерой, появившаяся как чертик из табакерки, наверняка уже отдала пленку в руки ментов, которые вот-вот начнут за ним охоту. Значит, дома появляться нельзя — туда приедут в первую очередь. Друзей, к которым Валентин мог бы обратиться с просьбой об убежище, у него не было. Только Карина уже пару лет была его самым надежным и верным другом. О его темных делишках она тоже знала. Девушка не раз выручала Валентина из сложных и запутанных ситуаций. Не говоря уже о том, что никогда не отказывала в деньгах, причем не напоминала о долгах, чем он спокойно пользовался, хотя, по возможности, и старался все же деньги возвращать.
Карина Маркич любила его, и он об этом знал. Потому что она сама неоднократно говорила ему о своей любви. Валентин — актер, привыкший к славе и обожанию, — не принимал чувство молодой девушки всерьез. Но однажды, волею случая обратившись к ней с просьбой и неожиданно получив помощь и поддержку, стал доверяться ей, как никому другому. Даже жена не знала многого из того, что было известно Карине Маркич.
Встречались они редко, большей частью случайно. Помимо дружеских бесед, никак иначе время не проводили. Валентина не прельщали ее хрупкость и нежность. Он стремился к женщинам властным, сильным, эффектным. Если уж на то пошло, то ему больше нравилась ее сестра, Катерина. Как-то он даже пытался «подъехать» к ней, но Кэт решительно отвергла ухаживания Валентина.
И тогда он «нашел» Анечку Зорину. Правда, потом с ней горя натерпелся: Анна оказалась гораздо хитрее, чем он предполагал поначалу, прибрала его к рукам, стала манипулировать любовником. В ближайшем времени Валентин собирался разорвать их отношения, а тут еще эта неожиданная беременность…
