Эрнадо покачал головой.
— У нас нет доказательств. Если бы сохранились записи
клэнийского крейсера, планету заблокировали бы наглухо, а все космопорты
прочесали… Кварковая бомба — это не шутка. Но так, без всяких оснований… Нет.
Даже Император не смог бы добиться помощи властей Схедмона.
— Значит, дуэль, — твердо сказал Ланс.
Я вдруг узнал в нем того упрямого подростка, который рискнул
бросить вызов Шоррэю Менхэму. С железными понятиями о чести, верности,
патриотизме… Никак не решающегося переступить в отношениях со мной грань приятельских
отношений и стать просто другом. Хотя бы таким, как Эрнадо, с его нарочитой
фамильярностью, за которой до сих пор скрывается удивление — что за странная
фигура получилась из его ученика, отправившегося когда-то в одиночку против
целой армии спасать принцессу.
— Дуэль, — задумчиво произнес я. — На Земле они разрешались
лишь в средневековье… Дуэль звездолетов — это же вообще бред…
— Ты не прав, Серж, — убежденно сказал Эрнадо. — Это
справедливый и честный обычай. Не будь его, мы не могли бы перехватывать Белый
Рейдер вблизи планеты. Полицейские крейсера уничтожили бы нас как агрессоров…
— Я не спорю, — оборвал я его. — Дуэль так дуэль…
Средневековье. Галактическое средневековье. Словно какая-то
сила намеренно удерживает тысячи обитаемых планет в шатком равновесии между
спокойными, мирными отношениями и тотальной войной с применением кварковых
бомб, планетарных аннигиляторов, индуцированных коллапсаров…
Точно отмеренная доза агрессивности. За пределами земных
моральных норм, но не доходя до всеобщего уничтожения. Поединки на плоскостных
мечах, с лазерными пистолетами и паутинными минами… Отсчитанная доза смерти.
Бред. Но не больший, чем дуэль боевых звездолетов.
И вовсе не в первый раз возникает у меня мысль о странной
незаметной силе, правящей тысячами миров галактики. Неважно, материальна она
или воплощена в традициях, преданиях, истории человеческих народов, населяющих
планеты самых разных звезд. Она есть. Она правит всеми — Эрнадо и Лансом,
Клэном и Редраком, пэлийцами и схедмонцами. Это она заставляла женщин в
ресторане любоваться кровавой дракой, а мирного служащего космопорта броситься
на меня с мечом в руках. Это она ведет секту Потомков к их чудовищной цели.
И это ее тень наползает на меня, принуждая из всех путей
выбрать самый короткий и кровавый.
Бред. Синдром Кандинского, так это называется в медицине,
если я еще не совсем забыл психиатрию…
Но даже в бреду я буду защищать свою планету. Даже безумие
не заставит меня забыть свою родину.
— Я позвал вас не для того, чтобы обсуждать будущие
действия, они и так очевидны, — прерывая затянувшееся молчание, сказал я. — Нам
нужно поговорить о прошлом.
Эрнадо с любопытством посмотрел на меня.
— Помнишь, когда мы обсуждали появление Даньки, ты впервые
заговорил о том, что нам препятствуют в поисках? Отказы в ремонте, топливе,
отдыхе… Аварии…
— Разумеется.
— Ты оказался прав, и мы встретились с кораблем сектантов
морально подготовленные к существованию врага. И словно забыли о том, что любые
диверсии или активное противодействие невозможны без постоянной и точной
информации — о нашем корабле, его маршруте, планах дальнейших действий…
Эрнадо нахмурился. Медленно, будто бы через силу, произнес:
— Ты хочешь сказать, что на корабле предатель?
— Я хочу спросить, кто из вас — ты или Ланс — еженедельно
посылает по гиперсвязи отчет о событиях на корабле.
— Серж! — Впервые с незапамятных времен Эрнадо повысил на
меня голос. — Это слишком серьезные слова, чтобы бросаться ими под
воздействием…
— Я не бросаюсь словами, Сержант!
Назвав Эрнадо его старым званием, обращением нашей первой
встречи, я заставил его умолкнуть.
— Возможно, я не слишком умелый пилот… и обращаюсь с
техникой куда хуже любого курсанта ваших школ. Но проконтролировать расход
энергии и режим работы гиперпередатчика я способен! Раз в неделю, с момента
нашего отлета с Тара, на планету велись постоянные передачи.
— Автомат? — высказал догадку Эрнадо.
— Не думаю. Мы уже дважды меняли оборудование, никакой
шпионский прибор сохраниться на корабле не мог.
— «Блуждающая» программа в борт-компьютере, — предположил
Эрнадо.
— Клэн проверил все блоки машинной памяти с помощью
поисковых программ своего мира. Три часа назад, по моей просьбе. Компьютеры,
имеющие выход на гиперпередатчик, чистые.
— Значит…
— Кто-то из вас регулярно делает отчеты о полете… Давайте не
будем тянуть, опускаться до детекторов лжи и прочей гадости. Как принц Империи
Тар я требую от вас, своих подданных, честного ответа: передавали вы информацию
с корабля или нет?
— Нет! — твердо сказал Эрнадо. — Раз или два в месяц я
переговариваюсь с друзьями на Таре… Но никакой информации о корабле не давал,
не даю и давать не собираюсь. Я просто хочу знать, что происходит в моем мире,
на моей родной планете!
— Я не вел, не веду и не буду вести переговоров с врагами,
давать им любую информацию… — Ланс отвел взгляд.
— А с друзьями? — резко спросил я. — С принцессой династии
Тар, например? С законной повелительницей твоей планеты?
Эрнадо подпер ладонями щеки и уставился на Ланса. Он был не
удивлен, а скорее предвкушал интересное зрелище. Может быть, мне давно стоило спросить
совета у бывшего наставника?
Ланс молчал. Его совсем еще мальчишеские черты лица
затвердели, заострились. Взгляд стал жестким.
— Отвечай!
— Капитан, я могу ответить, лишь спасая свою жизнь. Таков
приказ.
Наши глаза встретились. И я вдруг уловил во взгляде Ланса
что-то вроде усталого, робкого облегчения. И еще каплю иронии.
Я вытащил из кобуры плоскостной пистолет. Это была последняя
модификация, сделанная на «моей» планете, на Таре. Сто шестнадцать
несбалансированных плоскостных дисков с дальностью стрельбы до ста метров.
— Клянусь, — как можно тверже и убедительнее сказал я, — что
убью тебя, если ты не откроешь, кому были адресованы сообщения с борта корабля.
Это мое право. Я — твой повелитель. Говори!
Ланс кивнул.
— Я повинуюсь приказу. Принцесса позволила мне лететь с вами
в обмен на обещание еженедельно докладывать о ходе путешествия. Я согласился,
поскольку в ее словах было лишь беспокойство о вас, принц. Это не могло
принести вреда.
Выпалив на одном дыхании свое признание, Ланс замолчал.
Эрнадо слегка приподнял правую руку. Сказал с нескрываемым любопытством:
