Это была комната десятилетнего ребенка.
Глава 7
— После маминой смерти я ни разу здесь не спал, — объяснил Эрих. — Когда я был маленьким, мне нравилось лежать в постели и слушать, как она ходит по своей комнате. В ту ночь, когда произошел несчастный случай, я просто не смог заставить себя прийти сюда. Чтобы успокоить меня, мы с папой переселились в задние спальни. А обратно так и не вернулись.
— То есть в хозяйской спальне и в этой комнате не спали почти двадцать пять лет?
— Именно так. Но комнаты закрывать мы не стали. Просто не пользовались ими. Но однажды в этой комнате будет жить наш сын, милая.
Дженни была рада вернуться в фойе. Несмотря на веселенькое одеяло и теплый оттенок кленовой мебели, в детской Эриха было что-то тревожащее.
Неугомонная Бет тормошила Дженни.
— Мамочка, мы есть хотим, — прямо заявила она.
— Ой, Мышка, извини. Пойдемте на кухню.
Бет понеслась по длинному коридору, шумно топая своими маленькими ножками. Тина побежала за ней.
— Подожди меня, Бет.
— Не бегайте! — крикнул Эрих им вслед.
— Ничего не разбейте, — предупредила Дженни, вспомнив о тончайшем фарфоре в гостиной.
Эрих снял с плеч жены норковую шубу и перекинул ее через руку.
— Ну, как тебе?
Что-то в его тоне настораживало. Словно он слишком жаждал одобрения, и Дженни успокоила его точно так же, как отвечала на подобные вопросы Бет:
— Дом идеальный. Я обожаю его.
Холодильник был набит под завязку. Дженни разогрела молоко для какао и сделала бутерброды с ветчиной.
— Для нас у меня есть шампанское, — сообщил Эрих, положив руку на спинку ее стула.
— Скоро я буду к нему готова, — улыбнулась ему Дженни и кивнула на девочек. — Как только разберусь с делами.
Они уже собирались встать из-за стола, когда в дверь позвонили. Хмурая гримаса на лице Эриха сменилась радостью, когда он открыл дверь:
— Боже мой, Марк! Входи.
Гость заполнил собой дверной проем. Его растрепанные ветром рыжеватые волосы почти касались притолоки. Тяжелая парка с капюшоном не скрывала широких плеч. На лице с резкими чертами выделялись пронзительно-голубые глаза.
— Дженни, это Марк Гарретт, — представил гостя Эрих. — Я рассказывал тебе о нем.
Марк Гарретт. ДокторГарретт, ветеринар, ближайший друг Эриха с юности.
— Марк мне как брат, — рассказывал ей Эрих. — Вообще-то, если бы что-нибудь случилось со мной до женитьбы, он бы унаследовал ферму.
Дженни протянула руку, и его холодная сильная ладонь пожала ее.
— Я всегда говорил, что у тебя хороший вкус, Эрих, — заметил Марк. — Добро пожаловать в Миннесоту, Дженни.
Он сразу же ей понравился.
— Я счастлива быть здесь.
Дженни представила девочек Марку. Те вдруг застеснялись.
— Ты очень-очень большой, — сказала ему Бет.
От кофе Марк отказался.
— Терпеть не могу вмешиваться, — сказал он Эриху. — Но я хочу, чтобы ты услышал это от меня. Сегодня днем Барон довольно сильно растянул сухожилие.
Барон был жеребцом Эриха. Тот рассказывал о нем:
— Чистокровный, безупречная родословная, нервный, норовистый. Удивительный конь. Я мог бы отправить его на бега, но предпочитаю оставить себе.
— Кости поломаны? — спросил Эрих абсолютно спокойно.
— Безусловно, нет.
— Что случилось?
Марк помолчал.
— Каким-то образом дверь конюшни осталась открытой, и конь выбрался наружу. Он споткнулся, когда пытался перепрыгнуть забор из колючей проволоки на восточном поле.
— Дверь в конюшню была открыта?— Эрих чеканил каждое слово. — Кто оставилее открытой?
— Никто в этом не признается. Джо клянется, что после того как он утром покормил Барона, то закрыл дверь конюшни.
Джо. Водитель. Неудивительно, что он так нервничал, подумала Дженни. Она посмотрела на девочек. Те притихли за столом. Минуту назад они готовы были ускакать прочь, а теперь, видимо, почувствовали перемену настроения, гнев, который Эрих не потрудился скрыть.
— Я велел Джо не обсуждать это с тобой, пока мне не удастся повидать тебя, — продолжал Марк. — Через пару недель с Бароном все будет в порядке. Наверное, Джо, когда уходил, неплотно закрыл дверь. Намеренно он никогда не поступил бы небрежно. Он любит этого коня.
— Видимо, никто в его семье не причиняет вред намеренно, — отрезал Эрих. — Но им определенно удается навредить. Если Барон охромеет...
— Не охромеет. Я наложил повязку. Хочешь пойти сейчас взглянуть на него? Тебе станет легче.
— Пожалуй, — Эрих достал из кухонного шкафа куртку. На его лице застыла холодная ярость.
Марк последовал за ним.
— Дженни, еще раз добро пожаловать, — сказал он. — Простите, что принес плохие новости.
Когда за ними закрылась дверь, Дженни услышала его низкий, спокойный голос:
— Ладно, Эрих, не расстраивайся.
Потребовалась теплая ванна и сказка на ночь, прежде чем девочки окончательно угомонились. Измученная Дженни на цыпочках выскользнула из комнаты. Она придвинула одну кровать к другой у стены и у края кровати поставила чемодан. Комната, которая час назад была в идеальном порядке, превратилась в бедлам. На полу лежали раскрытые чемоданы. В охоте за пижамами и любимым старым одеялом Тины Дженни переворошила вещи, но не потрудилась распаковать их как следует. Сейчас она слишком устала. Это подождет до утра. Выйдя за дверь, она натолкнулась на Эриха и увидела, как меняется его лицо, пока он обозревает беспорядок в комнате.
— Дорогой, оставим это, — сказала она утомленно. — Я знаю, что комната вверх дном, но завтра я все разберу.
Ей показалось, что он сделал усилие, чтобы его голос звучал непринужденно:
— Знаешь, я не смогу лечь спать, оставив все в таком виде.
Эриху потребовалось всего несколько минут, чтобы распаковать чемоданы, разложить по ящикам белье и носки, развесить в шкафу платья и свитера. Дженни отказалась от попыток помочь. Она подумала, что если девочки проснутся, то не уснут еще несколько часов, но вдруг почувствовала себя слишком уставшей, чтобы возражать. Наконец Эрих выровнял кровати, поправил маленькие туфельки и ботиночки, задвинул чемоданы на верхнюю полку и закрыл дверцу шкафа, которую Дженни оставила распахнутой.
Когда Эрих покончил с уборкой, комната была безмерно аккуратнее, а дети так и не проснулись. Дженни пожала плечами. Она знала, что ей стоит быть благодарной, но все-таки можно было не рисковать разбудить детей и подождать с уборкой, особенно в первую брачную ночь.
