Так что, когда в самый глухой ночной час – излюбленное время всех преступников, – на мониторах промелькнуло некое светлое пятно, я едва его не проворонила.
Только через несколько секунд я сообразила, что это лучик фонарика блеснул в темноте! Кто-то поднимался тем же путем, каким я попала в соседнюю комнату – из библиотеки, и свет мелькнул на лестнице.
Тут уж сон с меня слетел. Как и не было его!
Человека с фонариком никак нельзя было разглядеть. Когда он проник в комнату, где стояла целая коробка с лекарствами, приготовленными для Вениамина Александровича, яркий узкий луч фонарика быстро обшарил всю комнату и остановился на этой коробке.
Углы комнаты скрывала тень, и это меня страшно раздражало. Хотелось просто войти и включить свет, но мне следовало держаться, пока неизвестный гость совершит нечто такое, что прояснило бы его намерения.
Темная фигура приблизилась к коробке с лекарствами, и неизвестный, положив фонарик на стол, открыл коробку. Внутри нее мне даже удалось рассмотреть ряды ампул и пачки таблеток.
Вениамин Андреевич ни от кого не скрывал, что он болен, но у меня возникло такое чувство, что болен он вовсе не так серьезно, как желает, чтобы думали другие. Прячась за свою мнимую немощь, он, как сейчас, мог действовать скрытно и оставаться вне всяких подозрений.
Когда же я попыталась уточнить, от чего именно босса лечит его личный врач, хозяин уклончиво мне ответил. Что у него там много разных болячек, что человеку, не имеющему медицинского образования, просто не понять всей сложности его случая.
Неизвестный ночной гость, кажется, задумался, глядя на это изобилие лекарств. К моему удивлению, он закрыл коробку, не тронув в ней ничего, и вновь взял фонарик. Ситуация была какой-то непонятной и я потянулась к трубке телефона, собираясь набрать номер Игоря Семеновича.
Пока в трубке звучали первые два гудка, темный силуэт с фонариком в руке приблизился к двери спальни, слегка приоткрыл ее и замер, прислушиваясь.
Громкий голос начальника службы безопасности, внезапно зазвучавший у меня в ухе, заставил меня подпрыгнуть на месте:
– Что? Началось?! – выкрикнул он.
– Пока не могу сказать точно, кто-то с фонариком стоит у двери, с моей стороны. Лучше вы сами сюда поднимитесь, – я невольно говорила шепотом, хотя злоумышленник никак не мог меня услышать.
Игорь Семенович тут же отключился – он побежал ко мне.
Неизвестный все еще пребывал в задумчивости, или... чего-то ждал. Выключив фонарик, он открыл дверь пошире и вошел в спальню. Без этого мешавшего мне электрического света я определила, что это высокий стройный человек в какой-то неопределенной одежде.
Наконец, когда он направился к столику с таблетками, я поняла, почему он не использовал большую коробку с лекарствами, стоявшую в соседней комнате. Это просто очень нетерпеливый преступник! Он не собирался ждать, когда очередь дойдет до подмененной ампулы. Он хочет, чтобы несчастье с Вениамином Александровичем произошло как можно скорее.
А для этого ему следовал заменить какой-то отравой именно ту порцию лекарства, которую больной получит в самое ближайшее время – утром, например!
Неизвестный встал спиной к кровати и вновь включил фонарик, направив узкий луч света на прикроватный столик. Из кармана он вынул что-то блестящее и потянулся к ампулам, лежавшим на столе.
В этот момент с противоположной от меня стороны – от второй двери спальни – донесся какой-то невнятный шум. Темная фигура в комнате среагировала мгновенно.
Фонарик погас, столик с лекарствами был забыт. В два прыжка оказавшись возле двери, неизвестный быстро закрыл ее со своей стороны, скрывшись из виду.
Таким образом, получилось, что Игорь Семенович, слишком рьяно поспешивший на помощь своему «боссу», оказался отрезан от него. Чтобы войти через другую дверь, ему понадобится не меньше нескольких минут активной беготни по лестницам и коридорам.
Я схватила со стола давно ожидавший своей очереди газовый пистолет и вихрем выскочила из потайной комнаты.
Темная фигура не успела ускользнуть – я преградила злодею дорогу прямо на пороге. От неожиданности он отскочил назад, и я успела захлопнуть за собой дверь, чтобы не дать ему уйти.
В этот момент в спальне включилось верхнее освещение, показавшееся после почти полной темноты просто ослепительным. Это Вениамин Александрович, поняв, что он уже не один на один с врагом, решил принять личное участие.
В первую секунду я не могла ничего разглядеть, но глаза мои быстро привыкли к сету. Мой противник оказался в том же положении, и поэтому он не успел причинить мне вред в эти мгновения невольного замешательства.
Проморгавшись, я увидела перед собой одетую в черное... Ольгу, телохранительницу, которая несколько недель тому назад устроила мне экскурсия по поместью! Вениамин Александрович тоже ее узнал, судя по изумленному возгласу, донесшемуся со стороны кровати.
Но удивляться или попытаться осмыслить сей факт было некогда. Ольга молча ринулась на меня, не обратив ни малейшего внимания на направленный в ее сторону пистолет. Я решила: она знает, что он не настоящий.
Выстрелить я не успела. Ольга нырнула под мою руку и изо всей силы заехала мне по локтю. Рука моя мгновенно онемела и, воспользовавшись этим, моя противница нанесла мне еще один удар – в живот. Ох-х!
Я отлетела к стене и скорчилась на полу, пытаясь прийти в себя и хоть немного отдышаться. Ольга пнула ногой упавший на пол газовый пистолет, и он с грохотом отлетел под кровать. Изогнувшись, как пантера перед прыжком, телохранительница Вениамина Александровича выхватила из кармана брюк короткий складной ножик.
Я попыталась подняться на ноги, и мне это почти удалось. Хорошо, что за моей спиной оказалась стена – на нее можно опереться... Ольга ринулась на меня, сжимая в опытной руке нож, и я внезапно осознала, что эта стеночка-выручалочка, увы, не позволит мне отскочить в сторону.
Вениамин Александрович, свесившись с кровати, пытался дотянуться до газового пистолета.
Я быстро огляделась: справа антикварный шкаф, слева – комод, на нем – громадные часы из белого мрамора, а над часами – большая фотография в раме под стеклом. Вот ее-то мне и надо!
Я подпрыгнула, ухватилась за раму и сдернула снимок со стены. В этот момент Ольга сделала резкий выпад, я парировала ее удар фотографией. Она на миг потеряла равновесие – и я изо всех сил врезала ей снимком в тяжелой раме по голове.
Рама раскололась, и острые осколки осыпали нас обеих блестящим стеклянным дождем. Олька плавно, как в замедленной съемке, осела на пол. Я быстро выбила ногой нож из ее ослабевших пальцев – и вдруг обратила внимание на фотографию, лишившуюся совей рамы.
Твердый картонный снимок был невредим, а из-под порвавшегося белого паспарту высунулся краешек какой-то темной и явно старинной картины! Я едва не позабыла о валявшейся на полу Ольге. Но о девушке «позаботился» Вениамин Александрович, наконец-то дотянувшийся до пистолета.
