Припоздавший завтрак — солнце уже подобралось к зениту —
завершил апельсиновый сок из картонных коробочек. Я отметил, что вскрытые
коробочки, небрежно откинутые в сторону, через несколько минут размякли и
побурели. Над проблемой отходов на Земле поработали неплохо.
Мой стакан, под удивленные взгляды роддеров брошенный в
костер, вспыхнул ярким бездымным пламенем.
Первым, кому наскучило поддерживать видимость
непринужденного отдыха, оказался Андрей. Он легко поднялся с травы, похлопал
ладонями по ногам, сбрасывая налипший сор. Спросил, обращаясь не то к Кристе,
не то ко всем присутствующим:
— Может, поиграем?
Криста кивнула, поднялась и медленно пошла в сторону озера.
Проходя мимо палатки, она подхватила с травы прозрачный сверток — не то матрас,
не то целый надувной плотик.
— Дэн, Вик, — обращаясь к подросткам, продолжил Андрей. —
Поддерживаете?
Вик покачал головой, а Дэн лениво побрел за Кристой. Андрей
шел последним.
Меня на свои водные игрища они и не подумали позвать… Я
поморщился. Пускай. Не очень-то и хотелось. Лучше выяснить у Деда, как отсюда
выбираться.
Дождавшись, пока троица скроется из виду, я повернулся к
предводителю роддеров. И поразился происшедшей с ним перемене. С него сползла
маска солидности, но одновременно исчезли и дурацкие попытки казаться моложе.
Просто мужчина средних лет, отчаянно пытающийся скрыть разочарование. Интересно,
что его так расстроило?
— Дед… — меня вдруг покоробило от глупого прозвища. Пусть им
пользуется Андрей с компанией. — Как тебя звать?
— Майк, — просто ответил он. Покачал головой. — Ты очень
странный, Сергей. Чужой.
— Как сказал Вик, я с Земли.
— Это ничего не значит.
Майк подобрал ветку, поворошил ею в огне. Тихо сказал:
— Спрашивай, Сергей. Я отвечу. И не покажу, если вопросы
меня удивят.
— Ты давно вернулся в роддеры?
— Месяц назад. Собрал команду и ушел. Зря, надо было одному.
Я кивнул.
— Ты здесь единственный настоящий бродяга, Майк.
— Знаю. Я надеялся на Андрея… на Вика. Но они не умеют
кричать молча.
Я понял. Глянул на безучастно наблюдающего Вика, сказал:
— Наверное, время пассивного сопротивления прошло. Вы
боролись против жизни, в которой нет места для миллионов. А с чем роддеры
должны бороться сейчас? На что ты хотел их поднять?
— С чем? — Майк помолчал. Затем добавил, зло, мгновенно
изменившимся голосом:
— Ты из колонии… если информация верна. Неужели сам не
видишь, что происходит? Во что превратилась Земля?
— Нет, не вижу, — честно ответил я.
— Ты знаешь, откуда появились хроноколонии?
— Ну, в общих чертах… — у меня гулко застучало сердце.
— В общем может быть лишь ложь. Правда всегда в частности.
Никакого проекта «Сеятели» не было.
— Неужели? — я едва сдержал смех.
— Да. Великая миссия Земли — наполнить галактику разумом,
создать тысячи новых цивилизаций, — это чушь. Фанги! Вот где причина. Наше
правительство такое же сумасшедшее, как и они. Какие-то умники решили создать
из ничего целую армию союзников. Разгромить фангов руками марионеток.
Я ошарашенно смотрел на Майка. Господи, неужели он
действительно считает, что сообщил мне что-то новое? Неужели большинство землян
верит в бескорыстность проекта «Сеятели»?
А знают ли они о начинке «Сеятелей» — проекте «Храм»? О том,
что планеты хроноколоний полностью контролируются Землей?
— Майк, — осторожно начал я. — Если ты прав, то вся идея с
хроноколониями неэтична. Но вполне разумна. Союзники появились.
— Появились, — Майк горько усмехнулся. — А что будет завтра?
Когда боевики хроноколоний покончат с фангами? Они возьмутся за Землю и ее
жалкие сорок колоний. Из огня да в полынью, так говорится?
— Не так. Из огня в полымя, из огня в огонь, если угодно. Я
думаю, Земля вполне в состоянии контролировать колонии. В конце концов все они
развиты меньше, чем мы. У них более слабое оружие… и даже нет синтезаторов
пищи.
— Тем более, Сергей. Сейчас они еще считают нас полубогами,
прародителями, великим и добрым миром. А когда узнают, что на самом деле мы
планета трусов, решивших спрятаться за плечи своих детей? Мы превратили свой
завтрашний день в день вчерашний. Неважно, что этим мы спасаем свое сегодня. Расплата
придет, Сергей. Они не простят нам своей отсталости, своей роли пушечного мяса.
Уже сейчас хроноколонии пытаются понять, кто мы на самом деле. Они не простят.
Я молчал. Ты прав, Майк. Не простят. Никогда. Ни роли
бесплатных солдат в галактической бойне, ни многовекового «тренинга» перед
схваткой, в который превратили их жизнь Храмы, ни голода, ни вечного страха
перед Сеятелями-богами.
А главное — нам не простят самозванства. Нельзя притворяться
богом. Им нельзя и быть, но можно — пытаться. Изо дня в день доказывать, что
хочешь быть богом. Неважно, добрым или злым. Нельзя останавливаться, иначе
скатишься с Олимпа…
Земля остановилась.
— Майк, но чего же ты добиваешься? Здесь не помогут
роддерские пути… молчаливый крик и отказ от цивилизации.
— Сергей, сколько тебе биолет? Земных лет?
— Двадцать восемь.
Майк удивленно посмотрел на меня. Сказал:
— Я думал, лет на десять больше. Тогда понятно. Ты думаешь,
что путь тела, путь активности важнее, чем путь души. Но мир можно изменить,
лишь изменив каждого человека в мире.
— Интересно, как изменить человека, не проявляя никакой
активности.
— Своим примером. Показать ему, как меняется душа, и увести
за собой.
— Многих же ты увел, Дед.
Майк криво улыбнулся.
— И все-таки, чего ты добиваешься? Пусть роддеров станет
много, пусть они превратятся в силу… пассивную силу. Хроноколонии уже
существуют, этого не изменить.
Майк помолчал, потом неохотно ответил:
— Пути есть. Уйти из нашего пространства… оставить его фангам
и хроноколониям. Пусть разбираются между собой.
Я промолчал. Если Майк считает, что путь духовного
совершенствования должен кончиться предательством галактических масштабов… На
подлеца он не похож.
А может быть, старый роддер действительно считает эту
альтернативу самой этичной. Может быть, он видит и другие развязки в
треугольнике Земля-фанги-хроноколонии. Неизмеримо худшие, чем бегство землян в
«иное пространство»?
