На корме танка торчала еще одна «башенка» — открытая
решетчатая клетка с подвешенной на турели трубой лазерного излучателя.
Чешуйчатый кабель уходил от ствола вниз, скрываясь в щели между сегментами
внешней брони танка. Офицер привычно протиснулся между узкими прутьями клетки,
сел на металлическое сиденье, больше всего напоминающее погнутую совковую
лопату, и повернулся ко мне.
— Первые капсулы фангов войдут в зону поражения через три
минуты.
Я промолчал. Офицер вздохнул и начал сдирать с мундира
золотистые подковки. Извиняющимся тоном сказал:
— Интендант куда-то пропал… а склад ломать не позволили.
Черт-те что, в бой идем как на парад. Нельзя же так…
Мне вдруг стало стыдно за свою броню. Чушь, конечно, не могу
же контролировать всё, вплоть до выдачи снаряжения бойцам чужой армии. Да и
жизнь моя сейчас куда важнее, чем жизнь этого симпатичного и неглупого офицера.
Все равно. Нельзя так.
— Задание помнишь? — не глядя на офицера, спросил я.
— Огонь на повреждение, — с готовностью ответил тот. —
Необходимо повредить капсулу и взять несколько человек в плен.
— Они не люди, а фанги, — хмуро сказал я. — Достаточно и
одного.
Офицер пощелкал приборами на маленьком пульте. Что-то тихо
загудело, между прутьями решетчатой башни возникло синее свечение. Защитное
поле, слабенькая страховка сидящего у всех на виду стрелка.
— Место подходящее? — поинтересовался офицер, не прекращая
проверять приборы. — Три капсулы идут прямо сюда, да и просторно…
Я еще раз огляделся. Танк стоял на маленькой площади,
окруженной домами в два-три этажа. Мы были как на ладони — но и сектор обстрела
у нас вышел отличный.
— Спасибо, все нормально, — сказал я. Экипаж, вызвавшийся
идти со мной, был в какой-то мере обречен. Одно дело — жечь в воздухе десантные
капсулы, неповоротливые, не предназначенные для долгого боя. Совсем другое —
брать в плен экипаж такой капсулы.
Видимо, офицер что-то почувствовал:
— Не волнуйтесь, возьмем мы их… Рядовой! Берите свою
хлопушку и занимайте позицию в сторонке… в том садике хотя бы.
Сидящий рядом солдат кивнул — похоже, этот домашний жест
вполне заменял в армии Ар-На-Тьина отдание чести, после чего вынул из
приваренных к броне захватов «хлопушку» — тяжелый плазменный излучатель.
Крякнув, взвалил его на плечо и неспешной рысцой побежал к садику — пяти-шести
низеньким, пушистым не более саксаула деревцам перед ближайшим домом. Офицер
покачал головой ему вслед и уткнулся в приборы. Капсулы должны были вот-вот
войти в зону поражения.
На мгновение мне захотелось забраться в танк, под надежную
многослойную броню, под зонтик защитного поля, готовый в любое мгновение
вспыхнуть над нами. Впрочем, поле меня прикроет и здесь, а вот в устойчивости
брони перед струей перегретой плазмы я сомневался. У меня был друг, заплативший
жизнью за веру в надежность стального гроба — танка «Т-72».
— Начинаем, — хрипло сказал офицер. Ствол пушки над ним
крутанулся в подвесках — как-то слишком плавно, подчиняясь уже не человеческой
руке, а наводящему компьютеру.
И в это мгновение привычный сумрак Ар-На-Тьина прорезала
вспышка. Нет, не молния и не пламя от взорвавшейся в небесах капсулы фангов и
даже не упреждающий выстрел, нацеленный в наш танк. Просто вспышка на грязной
мостовой перед танком, словно раскрылись невидимые двери, впуская свет. А
следом, почти одновременно — вспышка тьмы. Иного слова не подберешь для
плеснувшей во все стороны мглы… Разве что просто сказать — световые эффекты
гиперперехода.
«Привет от Бога», — успел подумать я. Но Отрешенный здесь
был ни при чем.
На площади, недолгим памятником начавшейся войне, стоял
крошечный космический корабль. Ничем иным пирамидка из прозрачного как стекло
материала быть не могла. Внутри, за отблесками тонких граней, угадывался почти
человеческий силуэт.
Офицер замер за своим пультом, глядя через мое плечо. Едва
подошедший к садику рядовой приседал, поднимая к плечу плазмомет. Молодец, есть
реакция. Мои руки тоже тянулись к закрепленному на броне излучателю, но я не
успевал… Потому что прозрачный кораблик рассыпался хрустальным крошевом,
устилая мостовую осколками, а стоявший внутри фанг уже держал наведенное на
танк оружие. Он явно знал, что окажется лицом к лицу с мишенью —
катапультированный через гиперпространство десантник.
Наверное, его смутили наши фигуры на броне. Вместо того
чтобы стрелять в бронированный лоб танка, надеясь на то, что заряд достигнет
энергонакопителей или боекомплекта, фанг выстрелил, целясь в решетчатую башенку
лазера и в меня — под серебристой пленкой я походил не то на человека, не то на
боевого робота.
Не следует гнаться за двумя зайцами.
Плазменный заряд взорвался в метре от меня. Был толчок — не
то танк ушел из-под ног, не то я слетел с брони. Наверное, и то и другое…
Я летел — в серое небо, к приближающимся кораблям фангов. От
моих ладоней тянулись к танку тончайшие серебристые ленты — словно я вымазался
в жевательной резинке и надежно приклеился к броне. Решетчатая башенка
лазерного излучателя была окутана голубым пламенем защитного поля, и я понял,
что офицер жив. Защиту мог пробить лишь дезинтегратор…
На мгновение я остановился, повис метрах в двадцати над
землей. Не было ни невесомости, ни толчка: если верить вестибулярному аппарату,
я по-прежнему стоял на земле. Лишь камни на площади подо мной трескались,
рассыпались облачками белесой пыли. Молекулярный костюм производил направленный
сброс гравитации.
Не спрашивайте, как это делалось. Корабль снабдил меня лишь
описанием возможностей молекулярной брони — но не технологией процессов.
Серебристые ленты, тянущиеся из ладоней, сократились, метнув
меня обратно к танку. Там, где я только что висел, полыхал огненный шар — фанг
явно признал меня самым опасным противником. Мелочь, а приятно.
Через секунду бой кончился. Рядовой, стоявший за спиной
фанга, наконец выстрелил, и там, где стоял фанг, полыхнуло огнем. В отличие от
нас фанг защиты не имел — или не успел ее активировать.
Я вновь сидел на закопченной, горячей броне, словно и не
совершал экскурсии в небо. На площади жиденько дымилась аккуратная, чем-то даже
симпатичная воронка. Края ее поблескивали оплавленным стеклом. Весь бой занял
пять-шесть секунд.
Офицер смотрел на меня из своей решетчатой клетки, часто
моргая и болезненно щурясь. Глаза у него были налиты кровью — защита чуть-чуть запоздала.
Похоже, он так и не заметил моего вояжа в небо.
— Капсулы! — закричал я. — Огонь по капсулам!
Не глядя на приборы, офицер ткнул в пульт. Турель излучателя
дернулась, дослеживая цель, и выбрызнула вверх струю белого света.
