– Это оживленная дорога, – принялась она объяснять. – Знаешь, я все крыс высматривала. Мы много часов не видели ни одной, а тут их полно! Крысы всегда держатся там, где есть люди. Значит, люди недалеко. Просто спрячемся в темноте и будем ждать, пока мимо кто-нибудь не пройдет. Кто-нибудь с факелом.
– Может, тоже злодеи…
– Эти-то точно злодеи! – Она пожала плечами и огляделась, как бы уже решив действовать в одиночку. И повторила: – Если останемся, нам конец!
– Я останусь, – в свою очередь повторил Элайджа.
Он повернулся к девчонке спиной и свернулся калачиком, плотно закрыв глаза. Кажется, она по-прежнему сидела рядом и наблюдала за ним. Он попытался заснуть, несмотря на всякие страхи, так и метавшиеся в голове. Что, если она не ошиблась и Барсучиха с дружками вправду собираются их убить?
Все-таки его тело и разум были так измучены, что он в самом деле начал дремать.
Казалось, прошло всего несколько мгновений, как вдруг его разбудил чей-то рассерженный вопль. Одновременно раздался пронзительный визг.
– Кусаешься, сучка! – прорычал голос.
Элайджа услышал звук удара и сразу же – крик боли. Он зажмурился как только мог и съежился на камне. Застоявшийся воздух всколыхнулся: сонные люди приподнимались и садились на полу. Наконец прозвучал придушенный крик, и глаза пришлось открыть.
Факельный свет озарял часового. Он держал девочку. Ее ноги болтались в воздухе, но она брыкалась что есть силы и пыталась достать его свободной рукой. Лицо у нее раскраснелось, она явно выбивалась из сил. Элайджа мог только смотреть, тараща глаза.
Остальные хохотали, радуясь развлечению. Барсучиха с ленцой поднялась, одернула лохмотья, не спеша разгладила их ладонями. Потом подошла к часовому. Девчонка извернулась и босой ногой пнула ее в ребра. Удар практически не покачнул предводительницу, и все же она зарычала.
– Связать ее? – обратился часовой к Барсучихе, потиравшей ушиб.
– Вот еще, возиться, тащить… – ответила та. – Прибей.
Повернулась и посмотрела на Элайджу. Он вжался в пол, уворачиваясь от взгляда.
Девочка прекратила борьбу. Ее веки трепетали, а когда караульный поставил ее на пол, она чуть не упала. Держа ее одной рукой, другой рукой мужчина вытащил ржавый нож…
Вздохнув поглубже, Элайджа прыжком вскочил на ноги, пригнулся и ринулся прямо на часового. И с разгону врезался головой в затрепанный кожаный камзол, под которым ощущалась вялая плоть. Мужчина крякнул, его дыхание прервалось, он качнулся назад и упал. Элайджа сам не устоял на ногах, перекатился через поверженное тело и забарахтался, пытаясь подняться, одновременно оглядываясь по сторонам. Перед глазами метался рваный факельный свет, шевелились какие-то тени. Сильная рука сгребла его повыше локтя и вздернула на ноги.
– Попался, гадина! – проворчала Барсучиха. – А ну, не дергайся!
Но Элайджа, охваченный нерассуждающим ужасом, отчаянно вырывался и бился – и выскользнул-таки из ее хватки. Он тут же бросился прочь, метнувшись в ту сторону, где вроде бы раздавался голос девчонки… чтобы прямиком влететь в глухую каменную стену. Опять свалился, но вовремя заметил неосвещенное устье бокового тоннеля и рванулся туда прямо на четвереньках. Оказавшись в темноте, поднялся и быстро пошел вперед с вытянутыми перед собой руками. Коснулся пальцами камня и двинулся вдоль стены, стараясь побыстрее переставлять ноги и в то же время не упасть. Пол под ногами внезапно исчез, Элайджа покатился, но спуск был коротким и завершился падением в неглубокую лужу. Он ушиб себе бок, но снова поднялся и двинулся дальше. Крики за спиной постепенно отдалялись.
Что-то прошуршало в темноте. Он не успел шарахнуться и удрать – его схватили за руку. Элайджа заскулил от ужаса и рванулся прочь, но хватка была каменная.
– Это я, – сказала девчонка.
У Элайджи сердце чуть не выскакивало из груди, он задыхался.
– Да я это, я, – повторила она. – Меня Амита зовут.
Он кое-как успокоился, бешеный стук в груди начал утихать.
– А я – Элайджа… Как ты меня нашла в темноте?
– Шаги услышала. Ты шаркаешь, точно столетний дед.
– И что теперь? Куда нам идти?
Страх заблудиться висел над душой, несмотря ни на что.
– Обратно пойдем, – сказала Амита.
– Обратно?
– Пойдем туда и заберем факел. Ты был прав, без света нельзя.
– А поймают?
– Так они же не ждут нас. Думают, мы спятили от страха и удрали неизвестно куда.
По части страха с Элайджей именно так дело и обстояло, но он успел поверить в ум Амиты и спорить даже не стал.
– Все просто, – сказала она, словно желая убедить его, а может, и себя. – Если повезет, они снова спать лягут. Тогда мы выйдем и просто факел возьмем.
– А если решат не спать? – Элайджа подумал и нахмурился. – Как велит Барсучиха дальше идти…
– Так даже и лучше. Мы сзади пойдем и будем держаться на расстоянии, чтобы не увидели. А шумят они так, что точно нас не услышат. Вот доберутся, куда шли… ну… тогда и решим, как дальше быть.
– Нам еда нужна, – все же сказал Элайджа, не найдя, к чему бы придраться. – И вода.
– Знаю, – кивнула она.
В итоге все в самом деле получилось именно так, как предсказывала Амита. Грабители спать больше не стали. Куда бы ни лежал их путь, они явно спешили. Двое детей издалека услышали шум их продвижения и затаились в глубокой нише в стене. Теперь походники несли два факела: один в голове, другой в самом хвосте. Следовать за отрядом оказалось легко. Кто-то даже обронил полупустой мех с водой, который маленькие преследователи тут же и подобрали.
Опять они бесконечно долго шагали каменными коридорами. Под конец грабители заторопились уже так, что Амита с Элайджей поняли: место назначения близко. Элайджа совсем сбил ноги, его качало от изнеможения, он поспевал с трудом. Впереди раздавались крики и смех, и это кое-как взбодрило его. Грабители остановились. Элайджа с Амитой приблизились на цыпочках, всемерно стараясь не попасть в факельный свет.
Отряд остановился у высокой и узкой трещины в камне. Каждый старался пролезть вперед, люди пихались и отталкивали друг дружку. Слышно было, как материлась Барсучиха. Постепенно отряд втянулся в дыру и пропал, как вода, слившаяся в трубу. В тоннеле сделалось тихо и темно.
Двое детей приблизились крадучись. Обождали немного, осторожно шагнули сквозь трещину. И оказались в самом обширном чертоге, какой Элайджа когда-либо видел. Купол над головой возносился на невероятную высоту и пропадал из виду. Оттуда сочился рассеянный дневной свет, проникавший сквозь вертикальные шахты. Воздух здесь был свежее, чем в коридорах, дышать сразу сделалось легче. Элайджа с изумлением обнаружил, что может даже кое-что видеть.
Далеко впереди угадывалась целая река, змеившаяся через зал. Между входом и рекой раскинулся обширный берег, расчерченный линиями дощатых мостков. Виднелась и переправа, сработанная из ржавого железа и дерева; ее как раз пересекал отряд Барсучихи. Люди пребывали в явном восторге, ведь они вернулись домой. Элайджа слышал, как они смеялись и горланили песни.
