Покинув Марцелла и выйдя из Цитадели, Рийс выбрал из своей сотни двадцать человек. Все они немедля отправились в конюшни. Здесь ему в первый раз пришлось употребить свою власть, чтобы вытребовать лошадей у старшего конюха, – похоже, это был единственный в Городе человек, который то ли не знал, то ли не желал знать о печальной судьбе Леопардов.
Себе Рийс взял крупного серого жеребца, которого, как сообщил смягчившийся конюший, звали Разлучником.
Этот самый Разлучник, судя по всему, стоял уже несколько дней. Он подыгрывал
[3]
и горячился, тоже отзываясь на чистый воздух и сверкание снега. Рийс, с пеленок сидевший в седле, позволил огромному коню резвиться, сколько душе угодно. Когда тот вдруг поднялся в галоп и во весь дух понесся навстречу восходящему солнцу, Рийс пониже пригнулся к его шее и дал ему волю. Разлучник был далеко не жеребенком, но силы и резвости ему было не занимать. Несколько мгновений – и они далеко опередили отряд.
Рийс изо всех сил пытался что-то придумать…
Его неожиданное продвижение в предводители Тысячи оказалось весьма неоднозначным подарком судьбы. Оно здорово повысило его шансы на успех в качестве цареубийцы, однако играть роль незаметного заговорщика стало труднее. Поди прокрадись ночью по залам дворца: на него все время были устремлены взгляда. Каждый воин Тысячи теперь знал его в лицо. И почти каждый ненавидел.
В общем, пришлось выждать некоторое время после гибели женщин, прежде чем Рийс отважился как-то ночью вернуться в садик Петалины. Облачившись в плащ с капюшоном, он вновь спустился по лестнице с дворцовой стены. Кому, как не ему, было знать расписание стражи? Всего через час он оказался под инжирным деревом и уже шарил в нише за кирпичом в поисках записки. Его пальцы нащупали клочок бумаги, но прочесть его в темноватом садике он не сумел. Лишь выбравшись наверх, разобрал при лунном свете аккуратный почерк Амиты: бедняжка сообщала, как найти приготовленный сверток. Он нахмурился, но последовал ее указаниям и проник с тыла в покои Петалины. Выбрав подходящий момент, зажег фосфорную палочку и поднял над головой. Осиротевшие платья безжизненно висели вдоль стен. Даже воздух, где застоялся старый запах благовоний, навевал мысли о смерти. Рийсу начал мерещиться призрак Амиты, крадущейся сквозь потемки с платьем мертвой хозяйки на бесплотной руке…
Он прошел в другую комнату. Следуя указаниям записки, сунул руку под обувные коробки и вытащил потрепанную кожаную сумку. Внутри были свернутые бумаги. Рийс с облегчением покинул мрачные комнаты и выбрался обратно на воздух.
В тот день он отважился переслать с неграмотным солдатом записку в «Толстый пони», подписанную: «Для Сэми». А на следующее утро, сразу после рассвета, пришел туда сам, надеясь встретить Эвана. Дарию он сказал, что хочет навестить старого друга; помощник наверняка решил, что он отправился к шлюхе.
Грязная пивнушка в безрадостном утреннем свете была почти пустой. Единственный посетитель валялся под столом мертвецки пьяный, забежавшая собака вылизывала ему лицо. Хозяин сонно привалился к засаленной стойке и не шевелился. Рийсу показалось, что отсутствие посетителей только усугубило здешнюю вонь. Стараясь дышать ртом, он стал озираться. Где же Эван?
Тот обнаружился в уголке – сидел, сгорбившись и спрятав светлые волосы под капюшоном плаща.
– Выпьешь? – спросил Эван, когда его друг опустился на скамью напротив.
Рийс покосился на тошнотворную жидкость в кружке:
– Лучше удавлюсь…
– Ты у нас прямо не солдат, а кисейная барышня! – хмыкнул Эван.
Рийс выложил на стол принесенную сумку. Шутить у него настроения не было.
– Девчонка погибла, – коротко сообщил он. – Вот планы, которые она нашла. Я в них разобраться не смог, а у нее, кажется, получилось.
– Мы слышали, она погибла во время бунта Маллета. – Эван кивнул. – Кто ее убил?
– Я не… – Рийс было мотнул головой, но вынужден был впервые признать: – Похоже, Марцелл…
– Марцелл? – Эван так и уставился на него. – Почему?
– Я толком не знаю. В смысле, не знаю, он или нет. Слишком поздно подоспел. Там все были мертвы… кроме двоих Винцеров.
«Сплошь перемазанных кровью, – добавил он про себя. – Будто обливались ею…»
– Да с чего ему понадобилось? Он что, догадался, кто она была?
– Не знаю. Хотя нет, не думаю. Она… просто оказалась не в то время не в том месте. Прислуживала той шлюхе. Я даже не знаю, был ли Марцелл с ней знаком. – И Рийс понурил голову. – Девчонке просто не повезло…
– Я смотрю, ты у нас шпион еще тот! – Эван с некоторым облегчением хлопнул его по спине.
– Она была совсем девочка…
– Она была достаточно взрослой, – безразлично проговорил Эван, и Рийс невольно припомнил, как редко Эван Броглан сочувствовал раненым. – Знала небось, во что ввязывается.
– Нет. – Рийс покачал головой. – Не знала. – И тихо добавил: – Поверь, никто из вас понятия не имеет, во что вы ввязались…
Посреди заваленных снегом полей Рийс натянул повод Разлучника, и боевой конь перешел на рысь. Начинались предгорья, прозванные Лепным Проломом. Если сведения Марцелла верны, скоро отряду предстояло выйти на свою цель. Лепные ворота были самыми восточными. Они располагались дальше Райских, но в пределах видимости. Так что, если Сароан с сопровождающими держит путь к Райским воротам, им с ними не разминуться.
Рийс подождал, пока другие конники не нагонят его, после чего остановил Разлучника и обратился к подчиненным.
– По ту сторону Пролома, – сказал он, выдыхая в морозный воздух облачка́ пара, – находится всадница с шестью охранниками, едущая в Город. Нам приказано остановить их и всех убить. Вы займетесь ее спутниками, а женщину оставите мне.
Люди зашептались, кто-то сально хихикнул, но Рийс предпочел не услышать смешков. Всадники начали стаскивать вязаные шапочки и шарфы, взятые для защиты от холода, и надевать новенькие серебристые шлемы. Различив на их лицах гордость, Рийс посмотрел на свой собственный шлем, по-прежнему висевший на луке седла. Даже не примерял покамест… Он машинально стащил шапку, но передумал и оставил шлем висеть. Навряд ли понадобится.
Они поехали дальше, держа тесный строй. Поднявшись на самый верх Лепного Пролома, Рийс, как и предполагалось, увидел далеко впереди черные точки, пересекавшие равнинные земли между холмами и рекой.
– Пленных не брать! – рявкнул он, и земля загудела под копытами: всадники устремились вниз по склону.
Сароан и ее маленький отряд издалека заметили нападающих. Развернув коней, они помчались обратно – к берегу Керчеваля.
Поневоле наслаждаясь быстрой скачкой и морозным ветром в лицо, Рийс все подгонял могучего скакуна. Похоже, Сароан и ее охрана давно уже сели в седла и одолели немалый путь: у их лошадей не осталось сил на погоню. Рийс догнал беглецов на приличном расстоянии от реки и с налета полоснул заднего коня по крупу мечом. Животное жалобно заржало и сразу сбавило ход. Разлучник ловко обогнул его и продолжил погоню, будто читая мысли Рийса. Он должен был вперед всех добраться до Сароан.
