– Да, но просто так тебе не слишком-то и нужно узнавать меня поближе, больше всего тебе хочется узнать меня поближе в кровати.
– Тогда бы ты уже давно лежала в моей кровати.
– Не говори так, словно у меня нет выбора.
– Тогда скажи, что ты меня не хочешь. – Почувствовав, что Джи сейчас зарычит, Даниэль подался вперед. – Но сперва послушай, как сильно я сам тебя хочу. Я ни на минуту не могу выкинуть тебя из головы и часами мечтаю, где и как я стану тебя целовать, как стану исследовать каждый миллиметр твоего тела, доводя и тебя и себя до неистовства так, что, если я не возьму тебя, мы оба сойдем с ума. Я хочу…
– Перестань, – выдохнула Джи.
– Тогда скажи, что ты меня не хочешь.
– Ты и сам отлично знаешь, что хочу.
– Но если я узнаю тебе еще лучше, то секс станет еще приятней для нас обоих. Поверь мне.
Джи моргнула.
– Порой ты бываешь чертовски убедительным.
– Только когда мне действительно этого хочется, – улыбнулся Даниэль.
– Но влюбляться в тебя я все равно не собираюсь.
– А я этого и не хочу.
– Да и сам в меня влюбляться не собираешься.
– Да.
– Назвать тебе одну причину, почему я продолжаю все это делать…
– Да, назови всего одну, – кивнул Даниэль. Пока что одну.
– Кони-Айленд.
Перестанет ли она когда-нибудь его удивлять?
– Это должно мне что-то сказать?
– Нет, но я могу объяснить. Когда мне было лет десять – одиннадцать, Джек как-то не пил так долго, что даже вспомнил, что у него есть ребенок, и мы целый день гуляли по Кони-Айленд. – Джи улыбнулась. – Покатались на всех аттракционах, до тошноты объевшись сахарной ватой и попкорном. Один из лучших дней в моей жизни.
Как же непривычно вместо обычной уверенности видеть в ее глазах уязвимость…
– Это одна из причин, почему я продолжаю все это делать. – Джи пожала плечами. – Потому что я все еще помню Кони-Айленд и тот день, когда у меня снова был настоящий отец.
Джи старательно отводила глаза, и тогда Даниэль не выдержал и, обняв, притянул к себе, поддавшись непреодолимому желанию защитить и обогреть. Вздохнув, Джи прижалась к его плечу, и в груди у него возникло какое-то странное чувство.
Он легонько погладил ее по волосам. Пускай Джи кажется, что она сильная и может годами жить на пределе, но сам-то Даниэль отлично знал, как тяжело ей приходится и что бывает с теми, кто слишком долго живет в постоянном напряжении.
Даниэль прекрасно понимал, что и сам однажды сорвется. Но можно же немного и порадоваться напоследок, верно? Главное – не утянуть за собой Джи, слишком крепко за нее цепляясь. Именно поэтому он и не требовал от нее того, чего не мог дать сам. Так сложно перед кем-то открыться… Под обстрелом и то было проще.
Но ее губы… Целуя эти губы, Даниэль чувствовал себя как никогда живым и сильным, а все проблемы отходили на второй план.
Так, похоже, у кого-то крупные неприятности.
Даниэль глубоко вздохнул и спросил:
– Мы тут надолго?
Джи глянула на Джека.
– Не знаю, час, может, два… Если хочешь, можешь идти.
– Не хочу, просто я подумал, что ты не обедала и тебе не помешало бы подкрепиться. Надеюсь, твой Стью в состоянии приготовить бутерброд? Пойду чего-нибудь закажу.
Ладно, пусть он и не в состоянии предложить ей всего себя, это еще не значит, что ему совсем уж нечего предложить.
И в первую очередь он о ней позаботится. Не из привычного чувства долга полицейского перед гражданским и даже не из-за семейных связей, а просто потому, что она действительно стала для него много значить. Так странно.
Но это же Джи.
Да все сводится именно к этому.
Как же все просто.
И при этом невероятно сложно.
Глава 9
Порой дельный совет можно найти и на магнитике с холодильника. Например, есть такой вопрос: сколько дорог нужно пройти, прежде чем поймешь, что окончательно заблудился?
Он с ума ее решил свести?
– Может, прекратишь? – Джи слегка шлепнула Даниэля по руке.
– А что тебя не устраивает? Я всегда считал, что девушки радуются, когда парни помогают убирать со стола.
– Я весьма трепетно отношусь к порядку в шкафу.
Оглядевшись по сторонам, Даниэль улыбнулся:
– Тогда искренне тебе сочувствую. Тебе, наверное, непросто приходится в этой аладдиновой пещере…
– Может, ты и не в курсе, но когда каждый месяц не скачешь с места на место, то начинаешь создавать вокруг себя домашний уют! – ощетинилась Джи, защищая любимые пуфики, рамочки и прочие мелочи, расставленные на всех полочках и подоконниках.
– Да, а еще знакомишься со всеми окрестными жителями. Одинокой девушке следует вести себя осторожней. Советую почаще менять привычки, а то даже тот парень из китайского ресторанчика знает, как тебя зовут и где ты живешь.
– А как еще, по-твоему, он может доставлять мне заказы? – сухо уточнила Джи.
– Сегодня он ничего никуда не доставлял, мы сами к нему ходили.
– Ты в каждом встречном видишь потенциального убийцу? – Джи начала уже всерьез злиться. – Я доверяю своему первому впечатлению. И тебе советую.
– Ты же понимаешь, что теперь я просто не могу не спросить.
– Лучше не надо.
– Я готов принять твой ответ, каким бы он ни был.
– Это-то как раз меня мало волнует.
– Но ты не хочешь услышать, какое первое впечатление произвела на меня ты сама? Где твое любопытство, неужели тебе совсем не интересно?
– Любопытство тут ни при чем, да и вообще я сильно сомневаюсь, что ты помнишь, когда мы познакомились.
– У меня хорошая память.
Джи вздохнула:
– Не думаю, что сейчас стоит вспоминать, с чего начались наши бесконечные споры.
– А почему бы и нет? Все равно ты сегодня явно не в духе. Когда будешь готова сказать, в чем проблема, дай мне знать. – Даниэль поставил грязные стаканы в раковину. – Мы познакомились, когда на четвертое июля Лив привела тебя к нам домой.
Нет. Будь у нее настроение чуть лучше, она бы тогда сказала, что познакомились они…
Джи невольно вспомнила, как Даниэль впервые наградил ее своей неповторимой улыбкой. Странно, обычно она хранила подобные воспоминания в самом дальнем уголке памяти. Она в мельчайших подробностях помнила, что тогда было одето на Даниэле, как великолепно он выглядел… И, самое главное, она с точностью помнила, что почувствовала, как только его увидела.
