Его левая рука вновь оказалась на моем колене, а пальцы
правой нежно касались щеки. Но и жесты, и взгляд были совсем не те, что
несколько минут назад. Я сжала его ладонь и улыбнулась, не очень переживая
из-за последствий. Если любовная сцена начнет затягиваться, я задам вопрос:
Сережа, ты не женат? Пылу поубавится и у него, и у меня, и ситуация не выйдет
из-под контроля.
— Когда у тебя отпуск кончается?
— В конце сентября. А что?
— Почему бы нам не закатиться куда-нибудь на Антильские
острова? Как считаешь?
— Я не знаю, где это, но, наверное, здорово. Хотя можно
и без экзотики, просто побыть вдвоем.
Мы улыбнулись друг другу. Циркач завел машину. Выглядел он
таким довольным, что я от души за него порадовалась. Когда мы въехали в город,
я спросила:
— Сережа, куда мы?
— Ты этот дом на Вишневой найти сможешь?
— Конечно.
— Хочу взглянуть. Я испугалась.
— Может, не стоит нам туда ехать? у этих типов оружие.
— Не беспокойся, просто проедем мимо. В любом случае
твою машину забрать надо.
— Как? Я ведь ключи потеряла…
— Ты себе голову не забивай. Просто будь рядом и
улыбайся. Когда ты улыбаешься, у меня душа поет. Вот так… Умница.
Первый сюрприз ждал нас в переулке: моей, то есть
Серафиминой, машины не было. Сначала я решила, что напутала. Мы сделали два
больших круга, и сомнения отпали: она, безусловно, стояла именно в этом
переулке, а теперь исчезла. Сережа ничего по этому поводу не сказал, но было
заметно: насторожился.
— Вот этот дом, — тихо сказала я, кивнув направо.
Сережа хохотнул.
— Пашка Лисин. Так я и думал…
— Ты его знаешь? — удивилась я, кажется, все в
этом городе друг друга знают.
— Более или менее. Воин-интернационалист хренов. Герой.
Вроде умный мужик, а с Катком связался, младшеньким-страшненьким.
Мы проехали немного вперед и остановились.
— Ты сиди здесь, а я пройдусь.
— Нет, — испугалась я. — Нет, Сережа. Их трое
и у них оружие, я сама видела.
— Не беспокойся, я к нему по-дружески загляну,
что-нибудь придумаю. — Он пошарил под своим сиденьем и достал пистолет.
Проверил и сунул в карман. Я вытаращила глаза.
— Не останусь я в машине. Боюсь. Возьми меня с собой.
— В машине ждать боишься, а в дом идти нет?
— С тобой я боюсь не так, как без тебя.
— Хорошо, мы просто пройдем мимо. — Он поцеловал
меня в нос, мы вышли и под руку отправились по улице. — Капот у Пашкиной
машины поднят, а гараж закрыт, — сказал Сережа, — и никого рядом…
— И что?
— Ничего. Немного странно, нет?
— Не знаю, — я перешла на шепот.
— Давай-ка все-таки заглянем, — решил Сережа.
Калитка была открыта, мы вошли, точно долгожданные гости, и
осмотрели двор. Ни малейших признаков жизни. Парадная дверь заперта.
— Я знаю дверь, которая выходит сад, — зашептала
я, нормально говорить почему-то не получалось. — Я через нее убежала.
Мы прошли в сад. И сразу же услышали стук. Дверь от
сквозняка то закрывалась, то открывалась опять. Такое монотонное хлопанье кого
угодно доведет до бешенства.
Входить в дом желания не было, почему-то я была уверена, что
ничего хорошего там не увижу.
— Возвращайся в машину, — шепнул Сережа.
— Я с тобой, — заявила я на всякий случай и даже
ухватилась за его руку. Он направился к двери, и мне пришлось забыть про дурные
предчувствия.
С моей точки зрения, Сережа вел себя довольно беззаботно,
как будто вовсе не убийцы нас здесь поджидали. Хоть и хмурился, но шел
уверенно. А я обратила внимание на запах: что-то знакомое и и неприятное.
— Чем так пахнет? — прошептала я.
— Кровью, — тихо сказал он.
Я поежилась, начиная осознавать причину его беспечного
поведения. Мы оказались перед дверью в помещение, где меня держали взаперти.
Она была открыта, а комната больше походила на цех разделки туш. Стена и пол
буквально залиты кровью. Бывший краснолицый, у которого теперь вовсе не было
лица, лежал ближе к окну, а парень из “восьмерки”” почти на пороге. Грудь его
представляла собой сплошное кровавое месиво.
Мне срочно понадобилось в туалет, — к сожалению, я не
знала, где он, и выскочила в сад. Когда я вернулась, Сережа стоял в коридоре.
— Одни трупы. Все четверо, — сказал он. Я шагнула
вперед, он удержал меня за локоть. — Не смотри.
К сожалению, он опоздал с советом. Взгляд уже выхватил
жуткую картину: между первым и вторым этажами на привязанной к перилам веревке
висел Павел, и голова странно вывернута, глаза открыты, и язык…
— Господи, — прошептала я.
— Еще один в кухне. Идем отсюда. Каток нас опередил.
— Скажи тетке, пусть сразу же звонит Катку, —
напомнил Сережа, когда мы въехали во двор Серафиминого дома. — Ты все
поняла?
— Да.
— Вот и хорошо. Я попробую узнать, что с твоей машиной.
В случае чего — звони. Как только отдадите деньги, я спрячу вас в надежном
месте. Нос не вешай. Идет?
— Идет, — жалко улыбнулась.
Мы торопливо поцеловались, и я направилась к подъезду. Тут
меня ожидал еще сюрприз: машина Серафимы как ни в чем не бывало стояла на своем
обычном месте под раскидистой липой, блестя на солнце всеми стеклами. Глазам не
веря, я подошла ближе и заглянула в кабину. Моя сумка лежала на переднем
сиденье. В этот момент я заметила листок бумаги, прижатый “дворником” к
лобовому стеклу. Извлекла его и торопливо прочитала: “Ключи в почтовом ящике”.
Подпись отсутствовала, но кто ее оставил, догадаться нетрудно. Я опять
взглянула на сумку. Выходит, Руслан возвращался в дом на Вишневой? Зачем? Я
поежилась, потому что ответ напрашивался сам собой. Возле дома Руслан оказался
не случайно: скорее всего так же, как и я, следил за Жорой. Кто он и что ему
нужно? Я не рассказала о нем Сереже, почему? Руслан бандит и убийца. Однако он
спас меня и даже перегнал машину и позаботился о сумке. Ведет себя нагло:
почему — и то уверен, что я не заявлю в милицию. А ведь и в самом деле не
заявлю… Тут я увидела Сережу, он бежал ко мне. Я торопливо скомкала записку и
зажала в кулаке.
