Поначалу мужчины перебрасывались ничего не значащими фразами.
Но потом увлеклись и вроде бы про меня забыли. Я на первый план не лезла,
сидела с кислым видом и внимательно слушала. И вдруг Юрик сказал:
— Передай Слону, чтоб завтра часам к восьми был у меня,
его и пошлю.
Жора заметно дернулся, потом ответил, больше чем обычно
перевирая звуки:
— Слона в городе нет, у него бабка умерла, на похороны
уехал.
— Да? — Старший Катков и бровью не повел, но глаза
стали похожи на два замерзших озера. — Тогда Вовку… как его… — Юрик
поморщился.
— Сергуна? — с готовностью подсказал Жора.
— Да нет, этого… со шрамом на подбородке.
Мне стало любопытно. Одного из моих похитителей звали Вовка,
и у него точно был шрам. Кстати, здоровяку Женьке кличка Слон очень бы подошла.
Жора покосился на меня, при этом в глазах читалась
неприкрытая злоба, я скромно улыбнулась.
— Вовки тоже нет, — сказал он.
— Что, со Слоном бабушку хоронит или своя в ящик
сыграла?
— Приболел…
— До завтра выздоровеет.
— Пошли Сергуна.
— Я тебе сказал: завтра в восемь. И Лады?
Жора очень заметно стал ерзать, точно в сиденье стула
неожиданно вылез здоровенный гвоздь.
— Юрик, — жалобно начал он, поерзав минут
пять. — Ну чего ты… Отпустил я ребят погулять немного. Где я их теперь
найду?
— Найдешь, — усмехнулся старший Катков. Видно,
гвоздь увеличился в размерах. Пострадав еще немного, Жора торопливо выпил
коньячку, поднялся и сказал:
— Пойду. Дело у меня. Личное.
— Двигай. Завтра в восемь.
Беседа с братом произвела на Юрика впечатление. Он тяжело
задумался, а про меня как будто вовсе забыл.
— Юра, — позвала я и надула губы. — Ты где?
— Здесь я, солнышко. Извини. Дела, чтоб им пропасть.
Мозги сохнут.
— Я думала, мы здесь, чтобы отдыхать, а не о делах
думать.
— Конечно, киска. Хочешь, потанцуем?
— Не хочу. Мне здесь надоело. Кстати, человек, не
способный даже рядом с красивой женщиной забывать о делах, скорее всего наживет
опухоль головного мозга.
— Ладно, не злись. Я же стараюсь.
— Проводи меня.
Мы покинули ресторан. Стриженый парень торопливо подогнал
машину Юрика к самым ступеням и вышел.
— Ты ведь не собираешься садиться за руль? —
грозно спросила я. — Ты выпил бутылку коньяку.
— Ну и что? Хоть ведро…
— Или цистерну, если речь идет о твоей жизни. Но к
своей я отношусь с душевным трепетом. Я поеду на такси. Где стоянка?
Юрик глухо простонал и сказал парню:
— Садись за руль.
Мы устроились сзади. Юрик меня обнял и страстно поцеловал.
— Давай ко мне, а?
— Чтобы ты голову ломал над своими делами?
— К черту дела. Домой, — бросил он парню.
Я проявила живой интерес:
— Где ты живешь?
— Сейчас увидишь, солнышко. Машина остановилась возле
пятиэтажного дома, возведенного в сталинские времена, с большой аркой и
лепниной над окнами. Дом был довольно обшарпанным и, судя по всему, не так
давно состоял из коммуналок.
— Это здесь? — удивилась я.
— А что? — обиделся Юрик. — Хорошая квартира.
Хоть на машине катайся! — Он вышел и подал мне руку. Про парня и вроде бы
совсем забыл.
Тот подал голос:
— Мне ждать?
— Разумеется, — ответила я. Юрик поморщился и
кивнул.
Парень помялся и жалобно сказал:
— У меня девчонка в соседнем доме. И телефон есть.
Каток решил быть добрым:
— Ладно, запиши телефон и отгони машину на стоянку.
— Почему так темно? — спросила я уже в
подъезде. — И запах ужасный. Здесь что, кошки?
— Откуда мне знать? Я ж не в подъезде живу.
— А этаж?
— Четвертый.
— В доме без лифта? Кошмар какой.
— Хорошо, — сатанея, сказал Юрик. — Я тебя на
руках понесу.
— А если споткнешься в такой темноте? Кто у вас
отвечает за порядок в подъезде?
— Солнышко, не заводись. Скажу завтра мужикам, они
здесь иллюминацию устроят.
— Завтра, — фыркнула я. — Я думала, у тебя
приличный дом с зеленой лужайкой.
— Да был у меня дом. Два этажа. И лужайка была.
— И что с ними случилось?
— Ничего. Жена живет с сыном. Тут мы вошли в квартиру.
Юрик включил свет и, забегая вперед, стал распахивать двери. Несколько
заискивающе. Я хмурилась, потом сказала:
— Это ужасно. Что за обои? А идиотские потолки со
звездами?
— Чего ж их, сбивать, что ли?
— Разумеется. Человек с твоим вкусом, и вдруг такая
квартира… Жить здесь, конечно, нельзя.
— А мне нравится, — разозлился Юрик.
Я взяла его под руку.
— Ничего подобного. Это тебе нравиться не может. Сейчас
ты возражаешь мне просто из чувства противоречия, такого понятного в мужчине с
твоим характером. Посмотри сам: что это за ковер? Ведь это не ты выбирал? Нет?
Я так и думала: твоя бывшая супруга. Совершенно ясно, почему ты ее оставил.
Такой человек, как ты, просто не может жить с этим ковром. Это чудовище, а не
ковер.
Юрик плелся рядом и с тоской поглядывал по сторонам.
— Конечно, из квартиры можно сделать что-нибудь
приличное, но на это понадобится время.
— Давай выпьем, — видно, чтобы переменить тему,
предложил Юрик.
— Ты уже выпил. Надо думать о здоровье. С коньяком
следует быть осторожнее. Теннис — вот эликсир здоровья и молодости. Ты играешь
в теннис? — спросила я.
— Нет. И не буду.
