— Серафима права, — сказал Саша, чем признаться,
удивил. Я считала его разумным парнем. — Тут все как следует обдумать
надо. Ментам что, им лишь бы протокол составить, а ты потом отдувайся…
— Опять же у нас одни догадки, — поддержала
Серафима.
— Их не так трудно проверить, — нахмурилась я и
пояснила:
— Поехали в областную библиотеку. Газеты посмотрим.
— Какие газеты? — не сразу понял Саша.
— Областные. Там всегда об убийствах сообщают.
В городе выходило десять газет, мы выбрали самую читаемую.
Поделили даты из списка на три части и принялись за работу. Уже через полчаса
стало ясно: догадка верна. Листок представлял собой список убийств. Если цифры
в правой колонке — деньги, значит, убийства заказные. Каким образом здесь был
замешан Петюня, оставалось неясным: либо он имел к ним непосредственное
отношение, либо узнал случайно и хотел облегчить душу перед органами. Серафима
склонна была считать, что Петюня узнал об убийствах случайно. Потому-то его и
убили. Меня же смущали проставленные суммы: случайно узнать об убийствах он еще
мог, но о том, сколько за них заплатили, как-то сомнительно. Библиотеку
покидали в напряженном молчании. Уже в машине Саша тяжко вздохнул:
— Дела, девчонки… Надо ж так вляпаться. Чего ж я
сегодня выходной не взял?
— Нам надо связаться с Владимиром Петровичем, —
напомнила я.
— Дался он тебе, — накинулась Серафима.
— В самом деле, Лика, — жалобно начал Саша. —
Зачем нам лезть во все это? Сваляли дурака один раз, сунулись, ну и хватит.
Я начала злиться, потому и заговорила чрезвычайно ласково:
— Я могу показаться немного глуповатой. Но никак не
пойму, на что вы вдвоем намекаете?
— Не строй из себя идиотку, — рявкнула
тетушка. — Идти к ментам — значит сунуть голову в петлю. И не смотри на
меня так, вовсе не из-за денег я переживаю. Ты думаешь, мы этим листком кому-то
в милиции глаза откроем? Как же… а то они не знают, что у них под носом
делается. Только знать — одно, а доказать — совсем другое. Толку от этого
листка никакого, зато нам после встречи с ментами спокойная старость точно не
светит.
Тут опять подал голос Саша:
— Лика, давайте не будем никуда лезть. Мне и так худо:
дернул черт узнать лишнее, теперь по ночам не спать. Никаких денег не надо,
пропади они пропадом… — Натолкнувшись на мой взгляд, Негритенок облизнул губы и
тяжко вздохнул:
— Лика, я в этом городе многих знаю: с кем-то в школу
ходил, с кем-то в лагерь ездил, жил на одной улице или на танцы шлялся. Разный
народ: есть просто шпана, есть серьезные ребята. Я не трус и в родном городе
куда хочешь войду спокойно. Но то, что мы сегодня узнали, слишком круто. И я
честно тебе скажу — боюсь.
Серафима и Саша пристально на меня посмотрели, я покачала
головой и вздохнула:
— Конечно, я тоже боюсь. Но, с другой стороны, зная о
таких вещах, молчать мы не имеем права…
— Вот дура, прости Господи, — прорычала
Серафима. — Научили в школе на мою голову. В общем так, держишь рот на
замке, если не хочешь увидеть свою дорогую тетку в морге. Или хочешь?
— Что за чушь? — возмутилась я. — И прекрати
на меня так смотреть. Возможно, у меня нет вашего жизненного опыта, но я точно
знаю: одна ложь влечет за собой другую, и так до тех пор, пока человек сам себя
не загонит в ловушку. Добром игры с законом не кончаются.
— Нет никаких игр, — сказала Серафима, — и
никакой лжи. Вообще ничего нет. Вот смотри, — она разорвала листок
пополам, — вообще ничего…
— Давай поговорим с Володей в частном порядке, —
заторопилась я.
— Вовка мент, а они протоколы любят. А Вовка к тому же
еще и честный. — Листок превратился в крошево, Серафима приоткрыла окно и
развеяла его по ветру.
Саша с облегчением вздохнул, завел мотор, и мы поехали
домой.
Мы готовили ужин, когда появился Владимир Петрович. Глядел
он на нас сурово.
— Ну и чего ты на меня так смотришь? — взъелась
Серафима. — Я, что ли, его удавила?
— До чего ж ты неприятности любишь, — покачал
головой верный друг. — Прямо страсть какая-то… Рассказывай как на духу!
— Да нечего рассказывать… Позвонил, с тобой хотел
встретиться.
— Со мной? — удивился Владимир Петрович.
— В том-то и дело. Говорил как-то нервно… Вот
беспокойство на меня и напало. Оттого и поехали… а он висит.
— Пожар как начался?
— Ты меня спрашиваешь? — удивилась тетушка. —
Еще когда к дому подъехали, Саша заметил, что дымом пахнет. Дом здоровущий, мы
не сразу поняли, а тут еще Петюню нашли. — Серафима тяжко
вздохнула. — Петька мужик, конечно, слабохарактерный, но, честно говоря,
не думала, что он в петлю полезет.
— А он и не лез, — сухо сказал Владимир Петрович.
— Как это? — очень натурально удивилась тетушка.
— А вот так. Вскрытие показало: скончался от удара
тупым предметом в основание черепаха уж потом его повесили.
— Дела, — опечалилась Серафима. — Кому ж
понадобилось его убивать? Человек он был мягкий, никому слова поперек не смел
сказать… — Как видно, сказал, — усомнился Владимир Петрович. — Вы в
доме ничего не искали?
— Что? — не поняла тетушка.
— Что слышала. Полдома сгорело, а в оставшейся половине
все перевернуто. Кто-то что-то искал.
— Ну уж точно не мы. Сам подумай, что мне у Петюни
искать?
— Хорошо, — кивнул Владимир Петрович. — Еще
вопрос. Сначала ваша машина стояла перед воротами, потом Саша перегнал ее к
задней калитке, потом вовсе уехал, правда, ненадолго. Зачем?
Саша начал нервничать. Пока он соображал, что ответить,
Серафима, гневно сверля взглядом верного друга, сказала:
— Следопыт ты наш… за тачку он до смерти боялся, только
и всего. Выскочил из дома первым и к ней, потом за нами подъехал. Только дом
уже вовсю полыхал, вот он и решил, что безопаснее отогнать ее в конец улицы. А
когда пожарные за работу принялись, вернулся.
Владимир Петрович перевел взгляд с Серафимы на Сашу, но тот
был немногословен.
— Ага, — только и сказал Негритенок.
— Ну, а ты что поведаешь? — ухмыльнулся мне
Володя.
— Ничего.
