— Чья техника? — кивнула Серафима.
— Деда. Болеет дед, не до машины ему. Ящик стоял в углу
под верстаком. Серафима подошла к нему, прицениваясь и приглядываясь.
— Есть идеи, как открыть? — спросила она.
— Давай попробую, — проворчал Саша. Пробовал он
часа два. — Можно бы сварку привезти, только кто знает, что внутри этой
хреновины, объясняй потом людям, что к чему.
Однако, чем бы мы по ящику ни колотили, открываться он не
желал. Исчерпав все силы, мы решили отправиться к сварщику. Открывать сейф при
нем совершенно необязательно, опять же, кто и сказал, что это сейф? Ящик как
ящик.
На счастье, знакомый Саши, подрабатывающий в гараже
ремонтом, оказался на месте. Выслушав путаную историю о потерянных ключах, он
кивнул, включил свой аппарат и быстренько сделал в двери основательную дыру.
Саша выдал ему бутылку водки, и мы вернулись в гараж. Выгрузили ящик из
багажника и наконец смогли удовлетворить свое любопытство. В сейфе точно были
деньги двенадцать миллионов рублями и двадцать тысяч долларов.
— Весь мой долг Катку, — заметила Серафима, потом
посмотрела на Сашу и предложила:
— Делим по справедливости, на троих.
— Не нравится мне все это, — наконец смогла я
высказать наболевшее. — Как хотите, но называется это воровством.
— Уймись, — прикрикнула тетушка. —
Наследников нет, а государству что ни оставь, все прахом. Ты как? —
кивнула она Саше.
— Если честно, Лика, по-моему, права. Лично я от
шальных денег предпочитаю подальше держаться. От них одни неприятности и
головная боль. Хотя насчет государства — сущая правда.
— Ты долго будешь языком молоть? — разозлилась
Серафима. — Короче, берешь или нет?
Саша явно боролся сам с собой. Конечно, доллары выглядели
впечатляюще, и отказаться было нелегко. Он принял Соломоново решение.
— Дай тыщу баксов, остальные себе возьми. Расплатись с
Катком, чтобы он от тебя отцепился.
— Благодарствую, — хмыкнула Серафима и покосилась
на меня. — А ты и тысячу не возьмешь?
— Не возьму. Зачем мне?
— Вот юродивая, прости Господи…Ладно, мне же лучше.
Она отсчитала Саше тысячу и стала оглядываться вокруг: во
что бы завернуть деньги. Вот тогда она и обратила внимание на листок. Доллары
были завернуты в стандартный лист машинописной бумаги. Сверху он был девственно
чист, и Серафима, вынув деньги, отбросила его в сторону, а теперь, взяв в руки,
нахмурилась. Мы проявили любопытство и поинтересовались:
— Что там?
Серафима пожала плечами:
— Какие-то цифры.
И точно, почти весь лист занимали два ровных столбца цифр. В
правом цифры повторялись: 15, 20, 10, а в левом встречались как пяти-, так и
шестизначные. Поглазев на них с умным видом, мы вынуждены были признать, что
они нам ни о чем не говорят.
— Может, какие-то комбинации для рулетки? —
предположил Саша.
— По-моему, это ни на что не похоже, — отозвалась
Серафима. — Ладно, поехали отсюда. — Она сунула листок в карман,
убрала деньги и добавила:
— Ящик надо на свалке выбросить, там его уж точно никто
не найдет. А ты, племяшка, о деньгах забудь, не видела их вовсе. И не вздумай
Вовке проболтаться.
— Не вздумаю, — огрызнулась я.
Прямо за гаражами была свалка, там мы и выбросили сейф.
— Ты чего хмурый такой? — заметила Серафима.
— Не знаю, — отозвался Саша. — На душе
муторно.
— Бывает, когда удавленника найдешь.
— Может, зря мы туда сунулись?
— Куда?
— В дом этот…
— Конечно. Так ведь уже сунулись, — утешила
Серафима.
— Муторно и все, точно ребенка обокрали.
— Не искажай факты: покойника. А ему, как известно,
деньги ни к чему.
Разговор увял, я смотрела в окно и мучилась догадками. Цифры
на листе бумаги отчего-то не давали покоя. Во мне зрела уверенность, что
разгадка на поверхности.
— Дай-ка листок, — сказала я. Серафима взглянула
неодобрительно, но лист бумаги отдала. Я уставилась на два столбца цифр,
испытывая чувство, что кто-то невидимый от души потешается над моей
бестолковостью…
— Смотри, — сказала я тетушке, — две
последние цифры в левом ряду… Что, если это год? Вначале прошлый, а вот отсюда
— текущий.
— А ведь точно, — ахнула Серафима, извлекая из
сумки выручку. — Все цифры подряд написаны и потому сбивают с толку, а
если расставить точки, то получаем число, месяц и год. Так?
Саша припарковался к тротуару и тоже уставился на листок.
— Точно, — сказал с уважением. — И что это
нам дает?
— Пока не знаю. Левый столбец даты, а правый…
— Деньги, — подсказал Саша. — Может, он кому
деньги в долг давал и записывал?
И тут на меня снизошло озарение, как известно, это всегда
происходит неожиданно. Вот и сейчас я просто смотрела на цифры, слушая, как
Серафима с Сашей разговаривают, взгляд натолкнулся на дату: двадцатое августа,
только прошлого года. Дыхание сбилось, я замерла на мгновение, а потом
спросила:
— Где вчера Илья был?
— Друга поминал, — ответила тетушка, напряженно
следя за моим лицом.
— Правильно, вчера было двадцатое, смотри, — я
ткнула пальцем в третью сверху строку.
— Твою мать, — брякнула Серафима.
— Ты чего? — испуганно спросил Саша.
— Двадцатого августа прошлого года убит компаньон Ильи,
соображаешь? Никак об этом Петюня поговорить хотел… Борьку Савенко когда
застрелили? Три месяца назад… число помнишь?
— Кажется, четырнадцатого, — пролепетал
Негритенок.
— Тринадцатого, — поправила я, ткнув пальцем в
нужную строку.
— Это что же выходит?.. — Саша побледнеть не мог,
он посерел.
— Ребята, — сказала я, — нам срочно надо к
Владимиру Петровичу.
— Подожди, — нахмурилась Серафима.
— Конечно, расставаться с деньгами всегда неприятно,
но…
