– Глава факультета, он же мой куратор, всучил мне приглашения на аукцион картин, и я тебя приглашаю.
Люк склонился к ней через стол.
– Картины?…
– Говорят, что-то невероятное. Такое бывает раз в жизни. Аукцион состоится в деловом центре в Гринсборо, под эгидой одного из крупнейших аукционных домов Нью-Йорка. Говорят, какой-то загадочный тип из Северной Каролины собрал первоклассную коллекцию произведений современного искусства. Люди съезжаются со всего мира в надежде что-нибудь купить. Некоторые картины стоят целое состояние.
– И ты хочешь туда пойти?
– Послушай, это же искусство! Ты знаешь, когда в последний раз здесь проходил аукцион такого масштаба? Никогда!
– И долго он будет длиться?
– Понятия не имею, я раньше никогда не бывала на аукционах, но учти, я туда иду. И буду очень рада, если ты составишь мне компанию. Иначе придется сидеть там с куратором, и я точно знаю, что он притащит коллегу с нашего факультета и они будут разговаривать только друг с другом. В таком случае у меня скорее всего испортится настроение, и я проторчу все выходные в кампусе, чтобы прийти в норму.
– По-моему, ты меня шантажируешь.
– Отнюдь. Просто имей в виду.
– А если я, имея это в виду, скажу «нет»?
– Значит, жди неприятностей.
Люк улыбнулся.
– Если этот аукцион для тебя так важен, я обязательно поеду.
Люк сам не знал, отчего в какой-то момент по утрам стало все трудней и трудней браться за работу, но потом понял. Он начал пренебрегать ремонтом и починкой – не потому что это было не важно, а потому что мотивации недоставало. Зачем менять старые перила в большом доме? Зачем закапывать яму, которая образовалась возле поливочного насоса? Зачем чинить углубившиеся за зиму выбоины на подъездной дорожке? Зачем что-либо делать, раз они все равно не будут здесь жить?
Люку казалось, что Линда не испытывает подобных сомнений – мать словно обладала внутренней силой, которую он не унаследовал. Но когда поутру он отправился объезжать стадо, то заметил нечто странное и остановил Коня.
Огород возле большого дома всегда был гордостью Линды. С раннего детства Люк привык наблюдать, как весной она готовится к посадкам, а летом тщательно полет и собирает урожай. И теперь, глядя на некогда прямые аккуратные грядки, Люк увидел, что огород зарос сорняками.
– Так насчет пятницы. – София повернулась на бок, чтобы взглянуть на него. – Не забывай, что это – торжественное событие.
До аукциона оставалось два дня, и Люк старался изображать должное внимание.
– Да. Ты уже говорила.
– Много богатых и очень влиятельных людей.
– Так.
– Пожалуйста, не вздумай являться в шляпе и сапогах.
– Я понял.
– Тебе нужно купить костюм.
– У меня есть костюм. Кстати, неплохой.
Брови Софии взлетели вверх.
– Правда?
– А почему ты так удивляешься?
– Потому что не представляю тебя в костюме. При мне ты ходишь только в джинсах.
– И без них, – сказал Люк и подмигнул.
– Перестань пошлить, – потребовала София, пропуская его слова мимо ушей. – Речь не о том, сам знаешь.
Он рассмеялся.
– Я купил костюм два года назад. А еще, между прочим, галстук, рубашку и ботинки. Меня пригласили на свадьбу.
– Сейчас угадаю – и ты надевал его один-единственный раз?
– Нет, – Люк покачал головой. – Два раза.
– Второй раз тоже на свадьбу?
– Нет, на похороны маминого друга.
– Я так и думала, – сказала София и выпрыгнула из постели, завернувшись в покрывало, словно в полотенце. – Покажи мне свой костюм. Он в шкафу?
– Висит справа, – ответил Люк, любуясь ее фигурой в импровизированной тоге.
София открыла шкаф, вытащила вешалку с костюмом и несколько секунд его разглядывала.
– Ты прав, неплохой костюм.
– Ну вот, ты опять удивилась.
С костюмом в руках, девушка обернулась.
– А ты бы на моем месте не удивился?
Утром София вернулась в кампус, а Люк отправился объезжать стадо. Они договорились, что он заедет за ней на следующий день. К его удивлению, вернувшись домой вечером, Люк обнаружил девушку сидящей на крыльце.
Она сжимала в руках газету. София была напугана.
– Что случилось? – спросил он.
– Это Айра. Айра Левинсон, – ответила она.
Люк не сразу вспомнил.
– Тот старик, которого мы вытащили из машины?
София протянула газету:
– Читай.
Люк взял газету и увидел заголовок, который гласил, что аукцион состоится завтра. Он озадаченно наморщил лоб.
– Это статья про аукцион.
– Там выставлена коллекция Айры, – сказала София.
Обо всем говорилось в статье. О многом, во всяком случае. Люк обнаружил меньше личных сведений, чем ожидал, но кое-что узнал про магазин Айры, и в газете вдобавок упоминалась дата его бракосочетания с Рут. Он прочел, что Рут работала в школе и что они начали коллекционировать картины после Второй мировой. Детей у Левинсонов не было.
Дальше речь шла об аукционе и ценах – по большей части все это для Люка не имело смысла. Но статья завершалась фразой, которая заставила его замереть, точь-в-точь как Софию.
Девушка сжала губы, когда Люк дочитал до конца.
– Айра так и не вышел из больницы, – тихо сказала она. – Он умер от полученных травм на следующий день.
Люк поднял глаза к небу и на мгновение прикрыл их. Что он мог сказать?
– Мы были последними, кто с ним виделся, – продолжала София. – Здесь этого не сказано, но я знаю. Жену Айра похоронил, детей не было, и он жил отшельником. Он умер в одиночестве. Просто сердце разрывается, когда представляешь. Потому что…
Она не договорила, и Люк притянул девушку к себе, вспоминая письмо, которое Айра написал жене.
– Я понимаю, – сказал он. – Потому что у меня тоже разрывается сердце.
Глава 32
София
София только-только надела сережки, когда во дворе остановилась машина Люка. Хоть она и дразнила молодого человека за то, что у него всего один костюм, у самой Софии их было два, состоявших из юбки до колена и жакета в тон и купленных только потому, что девушка искала нечто классическое, чтобы ходить на собеседования. Когда-то София опасалась, что двух костюмов не хватит, – она не сомневалась, что ей предстоят десятки собеседований. И теперь она вспоминала старую поговорку… Человек предполагает, а Бог располагает.
