София побоялась трогать нос, но осторожно провела пальцами за ушами лошади, и Конь зашевелил ими, продолжая жевать яблоко.
Люк повел Коня в стойло седлать. София наблюдала за процедурой: уздечка, потник и, наконец, седло. Уверенные бессознательные движения. Когда Люк наклонялся, джинсы на нем туго натягивались, и София почувствовала, как к щекам приливает жар. Люк был чертовски сексуален. Девушка быстро отвернулась, притворившись, что рассматривает стропила. Люк тем временем закончил с Конем и принялся седлать Демона.
– Так, – сказал он, подтягивая стремена. – Готова?
– Не совсем, – призналась София. – Но я постараюсь. Ты уверен, что он добрый?
– Просто милашка, – заверил Люк. – Возьмись за луку седла и поставь левую ногу в стремя. Потом перенеси другую ногу через круп.
Она сделала все, как он велел, и взобралась в седло. Сердце начало колотиться. Пытаясь устроиться поудобнее, девушка подумала, что лошадь под ней напоминает гигантскую мышцу, готовую сократиться.
– Э… он выше, чем я думала.
– Не бойся, – сказал Люк, подавая поводья. Прежде чем София успела возразить, он вскочил на Коня, явно чувствуя себя в своей стихии.
– Демону немного нужно, – объяснил он. – Чтобы повернуть, тряхни поводьями. Чтобы тронуться с места, слегка стукни его по бокам пятками. Чтобы остановиться, потяни.
Он несколько раз показал, как это делается, чтобы София поняла.
– Ты ведь помнишь, что это мой первый раз, да? – уточнила девушка.
– Ты сама мне сказала.
– И, просто чтоб ты знал, не надо никаких безумств. Не хочу свалиться. Одна из моих подруг сломала руку, упав с лошади. Я не намерена писать контрольные работы в гипсе.
Люк почесал щеку, ожидая, когда София договорит.
– Ты закончила?
– Я просто озвучиваю базовые правила.
Он вздохнул и покачал головой:
– Ох, городские девушки…
И, повинуясь легкому движению руки, Конь повернулся и зашагал прочь. Люк нагнулся, поднял щеколду, распахнул калитку и выехал. Загон загораживал обзор Софии.
– Следуй за мной! – крикнул Люк.
Сердце неуемно билось, во рту пересохло. Она сделала глубокий вдох. Что тут сложного? Она ведь каталась на велосипеде. Особой разницы нет, так ведь? Люди каждый божий день ездят верхом. Даже маленькие дети, так неужели она не справится? Даже если придется нелегко. Ее трудности не страшат. Трудно было сдавать профессору Олдейру английскую литературу. И работать по четырнадцать часов в день в закусочной в субботу, когда все друзья отдыхали. И терпеть тиранство Брайана…
Собравшись с духом, София подергала поводьями и ударила Демона пятками по бокам.
Никакой реакции.
Она ударила еще раз.
Конь дернул ухом, но в остальном остался стоять неподвижно, как статуя.
«Да, это не так легко», – подумала София. Демон явственно желал остаться дома.
Люк, верхом на Коне, вернулся к ней и сдвинул шляпу на затылок.
– Ты едешь?
– Он не хочет двигаться с места, – пожаловалась София.
– Стукни сильней и дай ему понять чего ты хочешь.
«Да уж, – подумала София. – Я и сама не знаю, что делаю».
Она стукнула пятками еще раз, и опять тщетно.
Люк ткнул коня пальцем, как учитель, журящий озорного ученика.
– Хватит страдать ерундой, Демон! – крикнул он. – Не пугай девушку. Давай, шевелись!
Как ни странно, этих слов было достаточно, чтобы конь тронулся с места – Софии даже не пришлось ничего делать. Но поскольку рывок застал ее врасплох, она завалилась назад, а потом, пытаясь удержать равновесие, инстинктивно качнулась вперед. Демон снова дернул ухом, словно размышляя, не хотят ли сыграть с ним дурную шутку.
София держала поводья обеими руками, готовясь к повороту, но Демон не нуждался в указаниях. Он миновал калитку, фыркнув мимоходом Коню, и остановился, ожидая, пока Люк опустит щеколду и подъедет.
Конь шел медленным ровным шагом, и Демон охотно шагал рядом, без всяких усилий со стороны Софии. Они пересекли подъездную дорожку и свернули на тропу, которая огибала крайний ряд еловой высадки.
Здесь запах хвои был сильнее, он напоминал о каникулах. София постепенно привыкала к ритму конского шага, тело покинула свинцовая тяжесть, девушка задышала ровнее.
В дальнем конце роща сменилась негустым леском, размером примерно с футбольное поле. Кони пробирались по знакомой заросшей тропе, то вверх по склону, то вниз, все дальше углубляясь в глушь. Ранчо медленно скрывалось из виду, и Софии показалось, что она перенеслась в какие-то далекие края.
Люк не мешал девушке размышлять, пока они пробирались в тени деревьев. Пес бежал впереди, нюхая землю, то исчезая, то появляясь, то кидаясь из стороны в сторону. София нагнулась под низкой веткой и краем глаза заметила, что Люк тоже наклонился. Земля стала более каменистой, ее покрывал густой ковер листьев. Повсюду виднелись заросли черники, остролист лепился к стволам дубов, поросших мхом. Белки носились по ветвям орешника и предостерегающе стрекотали, а сквозь листву прорывались белые лучики света, превращая все вокруг в картинку из сна.
– Здесь красиво, – сказала София и сама не узнала собственный голос.
Люк повернулся в седле.
– Я очень надеялся, что тебе понравится.
– Это тоже ваша земля?
– Частично. Пополам с соседями. Лес служит ветрозащитой и границей между участками.
– Ты часто тут катаешься?
– Раньше – да, а в последнее время заезжаю, только если нужно починить забор. Иногда скот сюда забредает.
– А я-то думала, ты показываешь это место всем девушкам.
Люк покачал головой.
– Я еще никогда не приводил сюда девушек.
– Почему?
– Как-то в голову не приходило.
Казалось, он удивился не меньше Софии. Пес подбежал, убедился, что все в порядке, и снова исчез.
– Расскажи мне про ту девушку. Ее, кажется, звали Энджи?
Люк слегка поерзал в седле. Он, несомненно, не ожидал, что София это запомнила.
– Рассказывать особо нечего. Как я и говорил, просто школьный роман.
– И как он закончился?
Люк задумался, прежде чем ответить.
– Я отправился в гастрольную поездку через неделю после выпускного вечера, – сказал он. – Тогда я не мог себе позволить билеты на самолет, поэтому очень много времени проводил в дороге. Я уезжал в четверг, а домой возвращался только в понедельник или во вторник. Иногда и вовсе не бывал дома целую неделю. И я не виню Энджи за то, что ей захотелось чего-то другого. Тем более что я сам не хотел ничего менять.
