– Ну, попробуй, Саша.
– Скажи мне, пожалуйста, мы же всетаки с тобой не чужие люди… И между мной и Ийкой, мне казалось, никаких проблем не было…
– Тебе так казалось.
– Хорошо, да, наверно. Но ты мне скажи – тебето она зачем? Зачем ты ее позвал?
– Почему я должен тебе чтото отвечать?
– Ты не должен. Я прошу тебя, Вадик. Я не понимаю, что произошло. И кроме тебя, никто мне объяснить не сможет.
В отличие от многих мужчин, на Хисейкина всегда очень слабо действовали призывы к его мужской гордости, самолюбию и силе.
Хисейкин хмыкнул:
– А ты подумай, Саша. Может, раз в жизни и ты, безвинная овечка, окажешься в чемто виновата?
Я даже не успела сказать ему, что и сама, в общемто, так думаю, как он положил трубку. Но я слишком хорошо знала Хисейкина. Делать чтото, что невыгодно или не нужно ему лично, он может лишь под гнетом обстоятельств. А какие обстоятельства были в данном случае?
Я позвонила снова.
– Вадик, пожалуйста…
– Слушай, как же ты мне надоела за пятнадцать лет!.. – Он опять бросил трубку.
Я набрала побольше воздуха и нажала клавишу повтора.
– Говори, зачем тебе Ийка, иначе я позвоню твоей маме! Она, наверно, даже не подозревает, что ты можешь так гнусно себя вести.
– Угрожаешь, на святое бьешь? Ну, ладно. Скажу. Так и быть. Ты просто живешь в своем мирке, ограниченном лечением ОРЗ, и ничего не понимаешь, что творится вокруг тебя…
Он еще пофилософствовал, видимо, решая, говорить со мной или опять послать подальше. Решил говорить.
– Ты даже не можешь себе представить, как нас достали все эти няни. Одна ходит по дому, топочет, как слониха, хрюкает, ночью храпит, как пьяный мужик… Другие начинают кокетничать со мной, задницей крутить, Маринка раздражается, цепляется к ним, они на Кирюше отыгрываются… Еще, бывает, приходят вроде по рекомендации, а ничего не умеют, – поанглийски три с половиной слова знают, порусски лопочут с диким говором… Понятно тебе? Нет, конечно. Другая реальность. Ну вот. А тут свой человек, можно сказать, родственница – Ийка, я имею в виду… И к тому же девочка она нормальная, скромная… Плохому не научит моего сына. Тихушница, конечно, себе на уме… Но ничего, с этим мы справимся какнибудь…
Не знаю, как объяснить словами, что я ощущала, когда Хисейкин в таком мерзком тоне начинал говорить об Ийке!
– Вадик…
– Да подожди, не перебивай! – с досадой проговорил Хисейкин. – «Вадик, Вадик…» Говоришь со мной так, как будто ты мне подружка, честное слово! Ты моя ошибка юности, понятно? Я никогда себе не прощу, что, когда моя мама лежала в больнице с холециститом, я с тобой как раз куролесил, по глупости, каждый вечер… Вот и получил – до сих пор расплачиваюсь… Жидкость, случайно попавшая в организм, через семь лет пошла в школу… А ее мамаша ни прокормить, ни дать ей ничего, кроме своей глупости, не может! Ты вообще ей Библию читала? Она ни одного праздника церковного не знает! На какой день Господь сотворил человека, ответить не может! Молиться толком не умеет!
– Вадик, я не учу Ийку тому, в чем сама не уверена…
– Ну вот, – искренне вздохнул он, – а ты спрашиваешь, зачем она мне? Да чтобы дать ей, наконец, то, что ты не дала, понимаешь? И мне всегда мешала, крутилась рядом, когда я с ней встречался…
Иногда мне кажется, что я не все знаю о своем бывшем муже. Возможно, по отношению к Марине он совсем другой человек.
– Ладно, Саша! Что уж теперь! Думаю, из Ийки может получиться хорошая няня. Сколько она у нас продержится – не могу обещать. Но я тебе говорил – ее возьмут и другие люди…
– Чего ты не можешь обещать?! – наконец, не выдержала я. – Какие еще люди ее возьмут? Зачем ты девочке жизнь корежишь? Ведь для нее все не так просто! И она, похоже, вовсе не нянькой работать к тебе пришла… Отпусти ее, Хисейкин! Перестань ей глупости всякие плести – про модельные агентства, про сладкую жизнь…
– Ты извини, Саша. Я вот именно поэтому с тобой и не могу общаться. Никак. Ни в каком качестве. И чем дальше, тем хуже. Я тебе про Фому, а ты мне – про Ерему. Ты же спрашивала меня, чем меня Ийка привлекла в качестве няни? Я тебе ответил. При чем тут какието модельные агентства? Я вообще не в курсе. Пока. И не звони мне ты больше, ради бога. Я так ждал, когда Ийка вырастет, чтобы с тобой, наконец, перестать общаться совсем! Могу я когданибудь освободиться от тебя?
Он бросил трубку, и я перевела дух. Да, не подцепить, ни за что не ухватиться. Он ускользает и ускользает, и при этом жалит, душит… Мерзкий, лысый, потливый питон. Гад, гад ползучий, вот уж точно… Ладно, по крайней мере, я, кажется, узнала настоящую причину – Хисейкин со своей Мариной решили временно закрыть вакансию няни, взяв мою девочку к себе в качестве почти бесплатной прислуги. Объяснение, конечно, несуразное и очень уж неожиданное, даже для Хисейкина, любящего всякие выкрутасы и перемены в жизни, но тем более оно похоже на правду.
Глава 14
Не сами вещи вводят людей в заблуждение, а представления о вещах.
Еврипид
Следующее, воскресное, утро началось с сюрприза. В девять утра позвонил капитан Кротов и пригласил нас продолжить вчерашнюю прогулку.
– Я машину починил. Не составите мне компанию в Серебряный бор?
Я на секунду задумалась. В компании, особенно в такой приятной, спокойно уже не поразмышляешь. А мне так нужно было бы собраться с мыслями…
– Мальчиков ваших покатаю, в лесу сейчас прекрасно. Я вчера далеко ездил на велосипеде… – продолжал Андрей Алексеич доброжелательно и както светло, так что даже в комнате как будто стало больше света.
Наверно, просто больше надо общаться с противоположным полом, чтобы случайный смазливый оперуполномоченный не вызывал бури эмоций во мне и световых эффектов в комнате.
Но Кротов не дал мне времени на раздумья и, приняв мое молчание за согласие, предложил:
– Часов в одиннадцать подойдет? Я подъеду к вашему дому.
– Хорошо… – с очень большими сомнениями в душе сказала я, не очень понимая, зачем это ему, и, главное, зачем это мне.
Роман с милиционером, который к тому же моложе меня лет на пять, а то и на семь, я заводить не буду, а он со мной – тем более. Мужчины, как правило, за версту чувствуют мою суховатую порядочность и обходят нас с ней стороной. Что тогда?
Я подошла к шкафу и открыла его. Давненько я не задумывалась – что надеть. Так… Вот уже первый шаг в силки ловеласа сделан. Вчера, к примеру, когда я ехала ругаться с Хисейкиным, между прочим, бывшим мужем, мне было совершенно все равно, во что я одета. Спроси меня, я и не вспомню – в чем была… Помню, что пыталась подкрасить глаза, пока спал Владик, получилось неудачно, и я тут же все смыла. А сейчас…
Я перебрала свои вещи, приложила к себе даже Ийкину светлую водолазку, которую она почемуто не забрала. Потом со вздохом надела свой обычный свитер, зимой он лыжный, летом – от ветра, и черные джинсы. Нечего заниматься глупостями. Не на свидание же меня оперуполномоченный пригласил. Наверняка чтото надо. Не удивлюсь, если окажется, что ему срочно нужна справка о диспансеризации в школу или сад для племянника или чтото в таком роде. Даже недавняя удивительная встреча с Олегом не заставила меня поверить, что во мне осталось нечто женское, способное привлечь мужчину, тем более симпатичного и молодого.
