– Иечка? Я слушаю тебя! Как у тебя дела?
– Мам… я… У меня… все хорошо… но… – Она опять замолчала.
Я представляла, как Ийка стоит сейчас в своем коротком сером пальтишке, в котором она ушла, оставив дома теплую, но немодную куртку, конечно, без шапки или берета, кутается в яркий бесполезный шарф, тепла от которого не больше, чем от летней косыночки, и ковыряет левой ногой землю. У нее вся обувь стерта на носке левой ноги.
– Ийка, ну что ты, малыш…
Я осеклась, потому что среди гуляющих во дворе мамаш я увидела тонкую фигурку в сером пальто. Или мне показалось… Я слишком четко ее себе представила, вот и показалось. Девушка, засунув одну руку в карман, другой держала телефон, то и дело поправляя пестрый легкий шарф на шее. А ногой ковыряла почерневший плотный снег…
– Ийка! – закричала я, не надеясь, что она меня услышит. Девушка в сером пальто вздрогнула и чуть выпрямилась. – Ийка, – уже спокойнее сказала я в телефон, – подойди, пожалуйста, к ограде.
Девушка вдали стала оглядываться, увидев меня, застыла на мгновение, потом наклонилась к маленькому мальчику, чтото ему сказала и заспешила к ограде. Да, конечно, это она. И это действительно тот дом, где живет Хисейкин. Права я была, когда плохо о нем думала, – он и впрямь просил привозить Ийку для недолгих встреч прямо к своему дому. И гдето здесь моя Ийка теперь спит, ест и зарабатывает себе на недостающий комфорт.
– Мам, привет! – Ийка взглянула на меня и тут же отвела глаза.
– Здравствуй, малыш.
– А… как ты меня нашла?
– Вот, шлашла и нашла… – Я попыталась протянуть руку через ограду и погладить ее по плечу. Ийка отстраняться не стала, но и не подошла ближе. – Ну, как у тебя дела?
– У меня все хорошо. Мам, понимаешь… Ты не могла бы мне дать… немного денег, пока я не получила первую зарплату…
Я внимательно смотрела на Ийку.
– Может быть, ты вернешься домой? Через два дня идти в школу. Не стоит переходить в другую. Там у тебя друзья…
– Мам… – Ийка дернулась. – Я так и знала! Ты всегда не о том говоришь! У меня нет денег, понимаешь? Я же не могу все просить у Марины! Или у папы…
– Да, конечно. А что ты хочешь купить?
– Мам! Я взрослый человек! Я уже работаю! Мало ли что… Сухарики… или колготки… И… мне надо заплатить за телефон.
– Господи… – Я вздохнула. – За телефон я заплачу. А может, ты будешь работать, живя дома?
Ийка отвернулась.
– Понятно. Тебе нравится здесь… Все нравится, да?
– Да! Да, мама! Как ты не понимаешь! Все нравится! Там – все остальные. – Она показала рукой за ограду, за мою спину, и я увидела, как покраснело от холода ее голое запястье. – А здесь – только избранные… Знаешь, кто живет в этом доме?
– Подтяни рукава свитера, ты же мерзнешь, – сказала я и достала кошелек. То время, когда просто словами можно было убедить маленькую Ийку, давно прошло.
Вернее, оно давно упущено. Чтото она не так поняла про эту жизнь. И виновата не она, а я. Как хорошо, что у меня с собой оказались деньги. Я протянула ей три тысячи рублей. – Этого хватит на первое время?
Ийка пожала плечами.
– Наверно. Спасибо, мам. Ты заплатишь за телефон? Ну, я пойду, да? А то Кирюша упадет опять с качелей или с горки…
– Ийка, подожди, пожалуйста… Тебе бабушка с дедушкой привет передают. И я… я очень скучаю о тебе… Мне кажется, ты можешь работать, если уж так тебе хочется самостоятельности, и живя дома.
– Ага! – Ийка улыбнулась. – Ну, все, мам! Пока! Бабушке с дедушкой я позвоню, ладно. Только если они не будут меня ругать за то, что я ушла из дома. Скажи им, хорошо? Что у меня теперь другой дом…
Произнесла она последнюю фразу или мне только показалось? Наверно, показалось.
Ну вот, я и повидалась с Ийкой. Надо уходить. И совершенно незачем здесь стоять. Я взглянула на охранника, который так и не открыл мне дверь. Я видела его в профиль в зарешеченном окне кирпичного флигеля. Он читал журнал и под моим взглядом опять повернулся спиной к окну.
«Не называй девочку таким именем, – говорила мне моя мама, когда родилась Ия, – в имени должны быть согласные, и чем больше, тем лучше». Наверно, она была права. Бескостная, бесхребетная Ийка всегда с трудом поддавалась моим педагогическим стараниям. С трех лет я водила ее на спектакли, а она могла просидеть оба действия, отвернувшись от сцены и рассматривая зал, соседей… Если я потом спрашивала ее, кто сидел рядом или какая люстра висела на потолке, она пожимала плечами и молчала. То ли не знала, то ли не хотела со мной об этом говорить – я ведь смотрела в другую сторону.
Когда она была маленькой, я каждый вечер читала ей перед сном книжки, а она наблюдала, как перемещаются по комнате тени, плохо слушая меня, но и про тени говорить со мной не хотела, отворачивалась и быстро засыпала. Среди ночи она часто прибегала ко мне, и то тесно прижималась всем своим худеньким телом, то, хмурясь во сне, убирала мою руку – и тогда я уверяла себя, что Ийке снилось чтото очень плохое, ко мне не имеющее отношения. Когда она была маленькой…
Глава 5
– Жизнь – это горький пончик? Или сладкий?
– Откуда мне знать? – говорит пекарь. – Надо купить, надо съесть. Тогда и узнаете.
Ализ Мошони. Сказки из Будапешта
Я медленно пошла по направлению к метро. Как хорошо мне было, оказывается, еще час назад, когда у меня была четкая цель: найти Ийку. Как энергично я взялась за поиски, ноги сами несли меня к этому некрасивому серому дому, в котором живут какието известные люди и гдето ютится, дожидаясь первой зарплаты, моя глупая маленькая Ийка.
А теперь… Теперь надо идти домой, в опустевший без Ийки дом, бессмысленный и тусклый, и сидеть там, ждать следующего дня. Только так.
– Извините… – Вылезающий из машины мужчина слегка задел меня дверью.
– Ничего… – Я взглянула на него.
– Сашка! – недоверчиво и радостно ахнул мужчина. – Не узнала?
Как же не узнать. Только час назад думала о нем, перебирая людей, с кем можно поговорить и посоветоваться насчет моей неожиданной беды, чтобы не оставаться с ней наедине.
– Привет, Олежка. – Я заставила себя улыбнуться. – Как раз тебя вспоминала сегодня. Удивительно.
– Ох, не верю! Но все равно приятно! А я тебя и не забывал. Ты спешишь? Я на минутку должен заскочить в одну контору, а потом мы могли бы с тобой зайти куданибудь… А, Саш? Сто лет не виделись! Хорошо… выглядишь… – сказал он обычные мужские слова, которые говорят при встрече женщине. Но, видимо, я так плохо выглядела, что он даже споткнулся, произнося их.
Я вздохнула:
– Нет, я не спешу. Но… Впрочем… Хорошо, я подожду тебя.
Он повнимательнее взглянул на меня:
