– Пленники во все времена были очень изобретательны, – потянулся Кротов, с удовольствием хрустнув руками, и опять прислонился к притолоке, как будто забыв, что еще недавно спешил на службу. – Красиво. Подаришь мне?
Ийка замерла.
– Знаешь, – я подошла к ней и крепко прижала к себе ее голову, – на самом деле я не ушла, а только иду сюда. Вот по этой дорожке. Видишь? Здесь тропинка огибает большой валун и выходит прямо к морю, точнее, к обрыву над морем. Я иду и смотрю на небо. И чувствую на своем лице сухой теплый ветер. И думаю о чемто, что больше меня…
Ийка шевельнулась, и я ощутила на своем лице ее ресницы, мягко пощекотавшие мне щеку.
– А обо мне, мам?
Я засмеялась. Поцеловала ее тонкие светлые волосы, нежный теплый висок с беззащитной голубой венкой и взглянула на стоящего в углу нашей маленькой прихожей Андрея Алексеича. Кротов стоял и смотрел на нас, светясь своей собственной победой над тенями, носящимися в этом лучшем из миров. Кажется, он тоже ждал ответа.
Я никак не могла сказать им правду. Поэтому я только покачала головой и снова засмеялась.
На кухне чтото упало и со звоном покатилось по полу. В наступившей тишине я услышала оттуда тихий шепот и хруст. Левой рукой я крепко держала Ийку за худенькое плечико, а правой погладила ее по щеке. И видела, как улыбается Кротов, и пространство вокруг него как будто наполняется плотными разноцветными частичками радости. Я чувствовала, как намокает мое плечо от теплых Ийкиных слез. И глубокоглубоко вдохнула откудато взявшийся у нас в квартире запах моря.
Возможно, это пахли мои собственные волосы. Ведь я только утром купалась в море. И забыла в номере заколку, не стала возвращаться, боялась опоздать на самолет. И не стала сушить мокрые волосы, все боялась опоздать… И это было так давно. Тогда, когда я еще не знала, что ждет меня в Москве. Боялась, сомневалась, не верила.
Удивительно. За несколько часов до этой минуты я сидела с мокрыми волосами в холодном, яростно продуваемом аэропорту, смотрела сквозь стеклянную стену на смело взмывающие в небо, кажущиеся совсем маленькими самолеты, считала до ста, и еще раз до ста, и еще – чтобы быстрее шло время, и никак не верила, что мой главный, беспомощный, глупый маленький ёжик вернется домой, и что тот, кто его приведет домой, покажется мне родным и близким, как будто я знала его так хорошо, давнодавно, а потом просто потеряла на много лет… Я сидела, смотрела на взлетающие самолеты и не верила, что и надо мной однажды засияют золотые небеса…
Февраль – ноябрь 2006 года
