– Мы к вам, Галина Павловна, из районной социальной службы, – затараторила Лола, – вот, ходим, проверяем, в каких условиях живут пенсионеры нашего района… А конфеты – это от вашего депутата подарок к трехсотлетию города…
Старушка снова радостно рассмеялась, при этом на губах у нее лопались пузыри, как у младенца. Тетя Каля вызвалась поставить чайник, Лола осторожно приступила к расспросам. Галина Павловна вдруг вскочила с места и подбежала к старому трельяжу. Зеркало на нем потрескалось, но пыли, как отметила Лола, не было. Стояли там разные баночки с кремами и валялись тюбики с губной помадой. Старушка придирчиво оглядела себя в зеркало, взялась было за гребень, но потом оглянулась на ожидавшую Лолу и решила, видно, не отвлекаться надолго. Она только наскоро накрасила губы, причем по причине плохого зрения, накрашенный рот получился чуть сбоку от настоящего. Но старушку это ничуть не смутило. Она еще раз оглядела себя в зеркало и осталась удовлетворена, после чего села в кресло и довольно внятно рассказала, что живет она одна, родственников никаких нет. Но они прекрасно ладят с соседкой Верой Мигунец. Вера женщина самостоятельная, к ней хорошо относится. Дальше пошла какая-то галиматья, старуха стала повторять, что плохо выглядит, потому что давно не была у своего парикмахера. Лола, боясь, что так ничего и не узнает, прямо спросила, всегда ли старушка жила одна. Та сразу же пригорюнилась и сообщила, что был у нее муж, и сын, и невестка даже была. Муж ее был знаменитым артистом, ее, Галину, носил на руках, совершенно ничего не позволял делать. Сынок Толя тоже был очень почтительный и славный мальчик, маму любил. Но муж умер – скоропостижно, от обширного инфаркта. Он очень волновался, переживал, потому что ему как раз должны были присудить Госпремию, вот сердце и не выдержало. А сын вскорости женился. Она, Галина Павловна, встретила невестку как родную, но та сразу же ее невзлюбила.
Пришла тетя Каля с горячим чайником и стала доставать из буфета чашки. Они с Лолой переглянулись поверх старухиной головы: надо же, вроде в маразме, а про прошлое говорит как складно! Только непонятно, где тут правда, а где бабуля сочиняет.
А бабулю несло, как видно, соскучившись по слушателям, она норовила побыстрее вывалить все, что наболело.
Невестка оказалась очень нехорошей женщиной, она делала всяческие гадости Галине Павловне и настраивала сына против нее.
Лола подумала, что если бы ей пришлось жить в одной комнате со свекровью, то вряд ли она относилась бы к той с любовью.
Они ссорились, продолжала старуха, и она, Галина Павловна, всегда заступалась за сына.
«Все ясно, – решила Лола, – она бесконечно вклинивалась между молодыми, не давала ни слова сказать, ни одним побыть».
И однажды невестка ушла, а сын так переживал, что у него случился инфаркт. Оказалось, это наследственное.
Тетя Каля сочувственно поцокала языком. Старуха сорвалась с места и стремительно метнулась к шкафу. Вообще для женщины такого преклонного возраста она была удивительно подвижна, вот только с головой явно не все в порядке. Старуха вытащила старый альбом для фотографий в потертом плюшевом переплете когда-то малинового цвета. На первой же странице оказался вложен довольно большой портрет мужчины в траурной рамке. Тетя Каля схватила фото и впилась в него взором, потом оглянулась на Лолу и покачала головой: не тот, мол. Лола и сама понимала, что старухин сын – это совершенно не тот Дубов, который был им нужен.
Тетя Каля машинально рассматривала снимки, старушка, не умолкая, вещала что-то свое.
– Скажите, – внезапно изменившимся голосом спросила Калерия, – а это кто?
На снимке была большая группа молодых людей в летней одежде.
– А это Толино двадцатилетие они справляли на даче, – толково ответила старуха. – Вот Толик, а это друг его, самый близкий, со школы они еще дружили, тоже Толя, Сомов…
Лола взглянула на тетку, та подмигнула в ответ: тот самый, ее второй муж, который представлялся Анатолием Дубовым! Они на верном пути.
– Так расстраивался, когда Толя умер, помогал мне с похоронами… – вспоминала старушка. – Невестка-то, злодейка, даже на кладбище не явилась, совесть, видно, мучила… И потом Толик не забывал меня, заезжал…
– Точно его Анатолием звали? – настойчиво спрашивала Лола.
– Конечно, вот между ними Ирочка стоит, так она все смеялась, что желание загадывать нужно…
Старуха тут же принялась петь дифирамбы неизвестной Ирочке и сетовать, что не она стала ее невесткой, как вдруг открылась дверь и на пороге появилась соседка. Выглядела она еще более неряшливо, в зубах дымилась сигарета, и попахивало от нее спиртным. Лицо ее, и до этого нездорового цвета и слегка одутловатое, от злости покрылось багровым румянцем.
– Это кто ж такие! – закричала она. – Галина Паллна, ну сколько ж раз вам говорить, чтобы двери никому не открывали? Ведь всякую шваль пускаете, обнесут ведь квартиру на фиг!
Старушка тут же вздрогнула и поглядела виновато.
– Но-но, – тетя Каля обиделась и начала было приподниматься, – ты не очень-то насчет швали…
Но Лола тут же подхватилась и увлекла соседку на кухню.
– Мы из социальной службы! – сообщила она.
– Ха! – отреагировала соседка. – Сроду к ней из этой службы никто не ходит! Я за старухой и убираю, и еду готовлю. Ей дай волю – одними конфетами питаться будет! Никого мы не приглашали, не знаю, что вам от старухи надо, так что мотайте отсюда, да глядите не прихватите у бабки кой-чего! А то милицию вызову!
– Ну-ну, – медленно протянула Лола, – станет милиция с тобой, с пьяницей, разговаривать.
– Чего? Да я пива выпила всего бутылку! – возмутилась соседка.
– Ну-ну, значит, пиво-то на вчерашние дрожжи упало, так?
– А тебе какое дело? – угрюмо буркнула соседка.
– Работаешь где, Вера? – спросила Лола, доставая сигареты.
– И опять не твое дело! – рассердилась Верка, жадно глядя на красивую пачку. – Ты мне документ предъявила, чтобы вопросы задавать?
И Лола достала самый действенный документ – стодолларовую бумажку.
– Видела такие деньги? – спросила она.
– Уж как-нибудь, – обиделась Верка, – не нищие…
– Ну тогда давай колись, с какой-такой радости ты за старухой ухаживаешь. И не говори, что по доброте душевной, ни в жизнь не поверю!
– Ага, нашли дуру задаром все делать! – разозлилась Верка. – Да за бабкой если не смотреть, она квартиру поджечь может. Это у нее сейчас просветление, а иногда вообще ничего не соображает! А стирки сколько, и ест бабка тоже порядочно! Да все просит повкуснее… Полы опять же…
– И кто тебе за все это платит? Пенсию старухину забираешь? – прямо спросила Лола.
– Да на ее пенсию кошку бездомную не прокормишь! – закричала Вера. – Она ж, почитай, всю жизнь не работала, за мужем была как за каменной стеной! Вот у нее теперь пенсия – с гулькин нос!
