– Заткнись. Все по местам, будем уходить.
– А наши?
– Приказ ясен?
– Так точно!
Городич усмехнулся:
– Бежишь? А за все, что произошло, отвечать придется мне одному, да? Ты же обещал прикрыть в случае чего.
– Я и прикрою. Ты не предстанешь перед судом.
– Но я не могу покинуть штаб.
– А этого и не требуется.
– Как же ты тогда прикроешь меня? Замолвишь словечко в столице? Да там и тебя вряд ли слушать будут. Ведь общее руководство операцией вел ты…
Лютый не дал договорить новоиспеченному комбригу, недолго пробывшему на этой должности.
Он выхватил пистолет, дважды выстрелил в голову Городича и проговорил:
– Сказал же, что не предстанешь перед судом. Я слово свое держу. – Он собрался выйти из палатки, но увидел солдата-связиста, сжавшегося от ужаса. – Хочешь жить? – спросил сотник у перепуганного паренька.
– Да!
– Вот и я хочу. Но тебе не повезло, ты слишком много знаешь. – Лютый расстрелял солдата, после чего вышел из палатки и сел во внедорожник.
Бровчук, находившийся за рулем, сказал:
– По прямой выходить на дорогу опасно.
– Пойдешь объездными путями, по полям.
Лютый вызвал на связь заместителя.
– У нас тут ад, – проговорил тот.
– Грузовики целы?
– Да, два.
– Сколько наших осталось в живых?
– Не считал, человек сорок.
– Они рядом?
– Да!
– Прыгайте в грузовики и выходите на дорогу к Каровску.
– Гвардейцы могут не пустить.
– Так уничтожьте их! Все! Встречаемся за Каровском. – Лютый отключил рацию и приказал Бровчуку: – Вперед!
Банде Лютого удалось вырваться из зоны обстрела, обогнать отходящие батальоны бригады и выйти на дорогу в безопасном месте. Боевикам национальной гвардии пришлось отступать на юго-запад мелкими группами. Огонь в Зареченске прекратился. Только черный дым от горящих боевых машин поднимался над городом.
К школе на армейском «УАЗе» подъехал начальник штаба ополчения. Около тела мужчины, убитого здесь, стояли женщины.
Швец подошел к ним.
– Здравствуйте, я – начальник штаба ополчения. Кто это? – Он указал на труп.
Одна из женщин промокнула платком глаза и ответила:
– Федосеев Евгений Александрович, учитель истории. Он вышел посмотреть, что происходит в округе. Мы отговаривали, но он не послушал.
Швец вздохнул и спросил:
– Вы сможете занести тело в здание?
– Да, конечно.
– А люди, которых раздавили фашисты, не из вашей школы выбежали на дорогу?
– Как раздавили? Кого? Где?
– Займитесь телом учителя.
– Но кого раздавили?
– Не знаю. Выясним.
– Может, мы знаем? Вы покажете, где они?
– Вам лучше этого не видеть.
Швец прошагал к раздавленным телам.
К нему подошел командир диверсионно-штурмового отряда, вздохнул и сказал:
– Ведь могли же пропустить!.. Надо было всего лишь притормозить.
– Свои шкуры спасали, ублюдки. Но есть бог на свете. Ни одна сука из этого взвода не вырвалась из города.
Волков осмотрелся, указал на частный дом, внутри которого разгорался пожар.
– Скорее всего, они оттуда бежали.
– Куда?
– В дом через дорогу. Почувствовали дым и решили перебраться в другое место.
– Зачем было бежать куда-то? Залегли бы у колодца и остались бы живы.
– Что теперь об этом говорить, Серега!
К Швецу и Волкову приблизился командир второго отряда Пономарчук.
– Посмотрели? Это произошло у меня на глазах.
– Ты вот что, Володя, вызови-ка сюда ребят, пусть уберут тела. Люди начнут выходить из подвалов, а тут… такое.
– Сделаю.
Швец и Волков вернулись в штаб.
В кабинете их встретил начальник разведки Потапенко и доложил:
– Противник отошел от города примерно на десять-пятнадцать километров. Из рощи выскочили два грузовика с боевиками. Мы не смогли достать их. Толя Витин сообщил, что видел, как из леса, где размещался штаб бригады, полем ушел внедорожник.
– Потери противника?
– Уже насчитали более ста пятидесяти человек. Пленных – восемьдесят два солдата и два офицера. Думаю, убитых силовиков будет более двухсот.
– Вы мне их до одного человека просчитайте.
– Этим занимается начальник контрразведки.
– Наши потери?
– Предварительно около тридцати человек. Среди мирного населения потерь вроде нет.
– Есть, Андрей! Как минимум шесть человек, трое мужчин, две женщины и мальчик. Их расстреляли и раздавили БМД того взвода, который пытался вырваться из города через западный блокпост.
– И что, вырвался?
– Нет! Отправился прямиком на небеса. Считайте потери. Да, что у нас с журналистами?
– Они уже шастают по всему Зареченску.
– Представитель ОБСЕ?
– В школе. С ним работают медики.
– Как отойдет, доставьте господина Вацлава Боруха ко мне. Поговорим о том, кто есть кто на этой войне.
– Есть! Объявить отбой тревоги?
– Нет! Вполне вероятно, что в столице сейчас узнают о провале операции и вышлют к нам фронтовые бомбардировщики. Зенитчикам быть в полной готовности встретить гостей и сбивать всех к чертовой матери! – Швец замолчал, вышел из кабинета, достал сотовый телефон и набрал номер жены.
– Да?! – тут же раздался грудной женский голос. – Ты живой! Слава богу.
– Как ты?
– Как все. Почему нас не выпускают из бомбоубежищ? Ведь выстрелы прекратились.
– Пока рано, Оля. Потерпи немного.
– Ты хоть сегодня заедешь домой?
– Если будет все спокойно, заеду. Держись.
– Да, держимся. Душно здесь.
– Ничего. До встречи. – Швец отключил сотовый телефон и вернулся в кабинет.
Начальник разведки доложил:
– Мои люди вышли к бывшему штабу бригады, в палатке нашли два трупа. Майор Городич и солдат-связист. Застрелены в упор из пистолета.
– Работа Лютого.
– Скорей всего. Возле палатки обнаружены следы внедорожника. Это, наверное, его «Ниссан».
