Может, Ай Апек не совсем зверь… но и не человек. От его оглушительного рыка леденеет сердце и шевелятся волосы на голове. Он мечется в жуткой глубине колодца, сотрясая землю и вызывая обвалы в горах.
Каждого из служителей Бога-Ягуара мучает неосуществимая мечта: оказаться на дне страшного колодца, но не в качестве жертвы. Вот бы спуститься вниз по нескончаемо длинной лестнице, свитой из золотых нитей… и хоть краем глаза увидеть, что же там происходит на самом деле. Кровавая расправа или упоительное блаженство?
Свои фантазии жрецы изображали красками на стенах подземного храма. Эти росписи считались священными и не предназначались для чужих глаз. Только непостижимый Ай Апек и его слуги могли созерцать их.
Юную девушку, которой суждено было стать невестой Бога, выбирали из самых родовитых семей. Ее непорочность не подвергалась сомнению, а красота затмевала блеск звезд на небе. Совокупление Ай Апека с земной женщиной являлось залогом божественного покровительства.
Меднолицый распорядитель обряда прикоснулся к шее жертвы, которая едва дышала. Его рука была горячей, как уголь. Он принудил девушку согнуться над раскрытым черным «ртом» колодца. Ниже… еще ниже…
– Он ждет тебя!.. Ступай!..
Красавица испуганно дернулась, ее тело потеряло опору и медленно, медленно начало валиться прямо в бездонный зев Ай Апека. Несколько пар устремленных на нее глаз и неистовое желание продлить мгновение каким-то волшебством удерживали жертву на краю колодца. Но и эта последняя нить, соединяющая «невесту» с сопровождающей ее свитой, оборвалась. Хватаясь за воздух, взмахнули унизанные браслетами руки, мелькнул расшитый золотом подол…
Жуткий истошный крик ударил в уши присутствующих, стремительно удаляясь, и растаял в непроницаемой глубине…
– Ай Апек принял наш дар! – торжественно изрек меднолицый. – Радуйтесь, братья!
Ликующие возгласы подхватило горное эхо. Барабаны внезапно смолкли, звон прекратился. Казалось, внутри колодца бушует пламя или воет ветер. А может, это Бог-Ягуар приветствует свою суженую…
У Глории пересохло в горле, сердце отчаянно колотилось. Она отступила в тень и прижалась к скале.
– Тебя никто не видит, – прошептал карлик, дергая ее за руку. – Не бойся!
– Уведи меня отсюда…
– Конечно, моя царица, – отозвался маленький кривоногий уродец. – Нельзя быть такой впечатлительной.
– Если они веками кормили своего Ай Апека красивыми девушками, то он у них в долгу.
– Между ними существуют взаимные обязательства.
– Скажи еще, они заключили контракт…
– И скрепили его кровью! – захихикал карлик. – Ты не далека от истины.
В ущелье опять загремели барабаны. Сверху со скал посыпались мелкие камешки. На фоне двухметрового золотого диска извивались и дергались фигуры людей в головных уборах из перьев.
Глория зажмурилась, чтобы не видеть ритуальной пляски служителей Ягуара, а когда открыла глаза, то оказалась на диване в гостиной с сиреневыми шторами…
На стене косо лежали солнечные полосы. В окно лился городской шум, которому она несказанно обрадовалась, а из кухни был слышен запах кофе. Санта готовил завтрак. Как же хорошо!..
Она взглянула на часы. Половина десятого утра. Ничего себе! Пошел второй день из трех, отпущенных Лаврову на поиски кипу…
– Ай Апек, – произнесла Глория, вслушиваясь в сочетание этих сакральных звуков. Дух Ай Апека совершил прыжок во времени и пространстве, чтобы… чтобы…
Подходящее объяснение не приходило ей на ум. Может ли она постигнуть волю древней стихии, называемой Бог-Ягуар? В современном мышлении просто не заложено понимание подобных вещей.
Какая пропасть лежит между тем скалистым ущельем в отрогах Анд и нынешней Москвой! А поди ж ты… ничего никуда не делось. Ничего и никуда.
Три черных узелка, которые Глория завязала на сплетенном особым образом шнурке из бело-синих нитей, не в силах сдержать напор Ай Апека. Еще два дня амулет будет оберегать Лаврова от воздействия индейской магии, а потом…
Глава 56
Первое, что увидел Каретников, была капля крови на белой шелковой простыне. Кровь пахла шоколадом, и его замутило. Он с трудом приподнялся. Тело казалось тяжелым и неповоротливым, шея саднила.
Он дотронулся до больного места и застонал. Что с ним произошло? Как он здесь очутился?
Прошло несколько минут, прежде чем он сообразил, где находится. Лежит на кровати, служившей им с Милой ложем любви. Но почему в спальне все разбросано, а на постельном белье – кровь? Неужели он кого-то убил?
Каретников сел и начал осматриваться. Шкаф-купе широко открыт, на плечиках висит женская одежда. Пеньюары, которые он покупал любовнице, несколько дорогих платьев из итальянского бутика. На полу валяется сброшенное с постели покрывало, одеяло скомкано… подушки смяты. Всюду кровь.
– Что за хрень…
Каретникову не сразу удалось встать. Он схватился за опору, поддерживающую полог, и поднялся. Картина перед глазами напоминала кадр из фильма ужасов по Хичкоку. На полу – лужа подсыхающей крови, нож с бурыми пятнами на лезвии.
– Боже!..
Попытка наклониться вызвала головокружение, и Каретников опустился на четвереньки, макнул палец в лужу и зачем-то лизнул. «Кровь» была сладковато-приторной на вкус. Его чуть не стошнило. Он подумал, что всегда считал кровь соленой.
– Я сошел с ума, это факт…
Клац!.. Память выдала звонок Милы. Девушка сообщила, что ждет его… и уже лежит в постели…
Но ведь она мертва. Мертва! А он примчался на ее зов, как последний идиот. Ему все это почудилось… и ее голос в трубке, и сама она, завернутая в саван… и кровь на паркете…
«Ты псих! – прозвучали в ушах слова жены. – Ты болен, Игорь…»
– Я болен, – растерянно повторил он. – Мне нужен врач. Немедленно. Сию же минуту.
Он пошарил по карманам в поисках телефона.
– Вероятно, забыл в машине… Черт!
Запах шоколада, – аромат Милы, – забивал легкие. Каретников задыхался, кашлял. Клац!.. В уме вспыхнуло белое, как мел, лицо женщины, страшное и смутно знакомое… и молния, поразившая его в шею.
– Какая молния?..
Он, пошатываясь, подошел к зеркалу в бронзовой раме с завитками, – куда так любила смотреться Мила, – и взглянул на себя. Серое отекшее лицо, мятая рубашка, на шее – красноватый след. От укуса, что ли?
Он тряхнул головой и выругался. По всему выходит, его укусила… покойница? Но где же она в таком случае?
Осмотр квартиры окончательно утвердил Каретникова в мысли, что с ним что-то не так. Бурые пятна, разгром в спальне, окровавленный нож… и никого! Кровь, сладковатая на вкус и пахнущая шоколадом, такой же плод расстроенного рассудка, как и все прочее. Разве могла Мила звонить ему?.. Разве мог он видеть ее здесь, в постели?..
