Он поднял на Никиту повлажневшие глаза:
— Скажи, ведь ты не видел, чтобы он убивал?!
— Нет, не видел. Ни криков не слышал, ничего… Да я и сам не верю, что это Федор… Думаю, его подставили или же он как бы взял чужую вину на себя… Но сначала мне было важно выяснить, все ли наши, что называется, живы. И обошел весь дом, всех, слава богу, нашел, немного успокоился. Значит, там, в покрывале, кто-то чужой. Не из нашей компании.
— А что было потом, после того, как Федор уехал? — спросил Борисов.
— Все стали просыпаться, я пек блины, мы позавтракали и стали собираться домой. За кем-то приехали, кто-то пошел на электричку… Если вас интересует, не заметил ли кто чего, — то нет, не заметили. Андрей Арнаутов, правда, сказал, что Федор, видимо, блевал ночью, раз полы в комнате помыл… Да и выглядели все спокойными, выспавшимися… Разве что голова почти у всех болела. Мы вроде бы не так много алкоголя привезли, не знаю, где Андрей раздобыл последние две бутылки… Мы все знали, что водка закончилась. Что уже ничего больше нет. Хотя хотелось выпить еще, нам так весело было… Мы, здоровые мужики, залезли в детский пластиковый бассейн, резвились там, как дети, орали…
— Может, потом кто-нибудь из семьи Арнаутовых искал покрывало? — спросил Борисов. — Насколько я понял, это была не обыкновенная простыня, а шелковое, атласное покрывало? Если оно принадлежало семье Арнаутовых, то хозяйка не могла не заметить его исчезновения.
— Не знаю, никто ничего не говорил, не спрашивал…
— Хорошо, Никита, ты можешь показать, где он закопал тело? — Сергей Иванович задал самый важный для себя вопрос.
— Конечно, могу! Я потом бывал у обрыва, специально заглядывал вниз… Там сначала такой пригорок был, песчаный… А потом, на следующий год все заросло травой и мелким кустарником.
— Ясно… — вздохнул Морозов.
— Никита, откуда тебе стало известно, что тело принадлежало Николаю Решетову? — спросил Борисов.
— Хороший вопрос. Я ждал его. Понимаете, после всего, что произошло со мной на даче, я потерял сон, меня преследовали кошмары. А еще я был рад, что Федор уехал, и что мне не придется с ним общаться. Мы с ним несколько раз говорили по телефону… Постойте! Сергей Иванович, вы должны помнить это! После отъезда Федора я же приходил к вам, помните, просил номер телефона Федора, потому что его телефон не отвечал…
— Да, что-то такое припоминаю…
— И вы тогда дали мне его новый, питерский номер. Я ему позвонил, он сказал, что готовится к экзаменам…
— Да-да, Никита, я помню, и что? Так что там с Решетовым? Откуда такая информация?
— Понимаете, я после всего этого долго места себе не находил, все пытался вспомнить чуть ли не по минутам все, что происходило с нами на даче Арнаутовых, каждого человека, его поведение, кто что сказал, чтобы понять, не назревал ли между кем-то конфликт… Но вечеринка та была очень веселой, и все казались какими-то необыкновенно радостными, знаете, такое иногда бывает… Все валяли дурака, выпивали, хохотали… Федор, кстати, рассказывал какие-то уморительные анекдоты, он же вообще мастак по части анекдотов… И девчонки были все как на подбор, тоже хохотали до слез, танцевали, купались… Обливали друг друга водой, в бассейне этом пластиковом плескались, как дети! Нет, это убийство не имело никакого отношения к нам, к нашей компании. Тогда я предположил, что кто-то чужой проник в дом. Напугал Федора, он его и ударил, ну, нечаянно убил, понимаете? Значит, подумал я, этот человек может быть из местных. Или дача у него здесь, или дом, а может, в гости к кому приезжал…
— Постой, Никита, — перебил его Борисов. — Почему ты решил, что это мужчина, парень? Тебе удалось увидеть хотя бы часть тела, голову… я не знаю, волосы, ноги… Может, маникюр заметил на пальцах рук? Или ног?
— Нет, ничего не заметил, я увидел только, как он заворачивает тело в покрывало. И что тело это длинное, как бы человеческое… Ах да, Решетов… Понимаете, в тот день ничего подозрительного, особенного больше не происходило, все разъехались, оставив после себя самое хорошее впечатление. Все были довольны, понимаете? Ну, и я тоже уехал. Потом позвонил Федору, его телефон не отвечал, дальше вы все знаете… Он уехал. И тогда я лишний раз убедился в том, что все это мне не приснилось, что это было на самом деле. Тогда я начал просматривать криминальную хронику в Интернете, искал среди местных новостей информацию о пропаже человека, ну или об убийстве, потому как предполагал, что рано или поздно это захоронение, эта могила будет кем-то обнаружена. Но ничего не находил… А потом как-то мы с матерью отправились в гости к нашей родственнице, и та за ужином спокойно так заметила, что у одной ее знакомой сын пропал, Коля Решетов. Я это имя запомнил на всю жизнь! Ну все, подумал, это он и есть. Я осторожно так начал расспрашивать, и по ее словам выходило, что он пропал как раз в тот день, когда Федор закопал труп на берегу… И больше я ни о ком ничего такого не слышал, не читал. Вот поэтому я и решил, что тот человек — Коля Решетов.
— Это же ты рассказал Галине обо всем, что случилось на даче?
— Да, конечно. Но теперь очень жалею… — Он быстро оглянулся на дверь, ведущую в сторону кухни, где находилась Галя. — Я и сам не понимаю, зачем я это сделал. Просто мы рассказывали друг другу разные страшные истории… Причем я предупредил ее, чтобы она молчала, никому ничего не рассказывала. А она вон, видите… Но я ее тоже понимаю, она сделала это не нарочно. Просто, увидев Машу, обрадовалась встрече, ну и давай рассказывать ей обо всех наших. Она и понятия не имела, что в жизни Федора произошли такие перемены, что он вернулся из Питера, что построил свою ветеринарную лечебницу и, что, наконец, они с Машей решили пожениться! Могу себе представить, что испытала Маша, услышав такое о своем женихе. Но, как говорится, рано или поздно тайное становится явным. Думаю, это судьба. Да и у меня теперь гора с плеч… И тот факт, что этим делом занимаетесь вы, Сергей Иванович… Словом, мне стало как-то спокойнее…
— Никита, я понимаю, ты не хотел, чтобы у Федора были неприятности? И все-таки… Ты все-таки его друг. Но ты взрослый человек, и должен бы понимать, что совершилось преступление… И ведь вполне возможно, что Федору этот труп просто подкинули. Кто-нибудь из вашей же компании… И когда-нибудь мы узнаем правду… Но тогда, когда ты пришел к нам, чтобы узнать, что с Федором, где он, и взять новый номер телефона, ты мог бы поговорить со мной. Ведь если убили человека, тем более ты сам предположил, что это Решетов, то ты не мог не понимать, что этого парня ищут. Что у него есть родители, близкие люди, друзья, все те, для кого его смерть — трагедия! И если мой сын действительно совершил убийство, я не стану его покрывать, пусть он за все ответит. Другое дело, при каких обстоятельствах… Я верю Федору и предполагаю, что произошло какое-то чудовищное недоразумение… Уф…
Сергей Иванович тяжело вздохнул. Никита понимал его чувства. С одной стороны, речь шла о его сыне, которого он любил и которого знал, а потому не допускал мысли, что он может оказаться преступником. С другой — в случае, если он убил человека, обороняясь или же вообще его подставили, то он был готов сделать все, чтобы спасти Федора. И ситуация для него была тяжелая еще и потому, что кроме Маши об этом преступлении знали еще трое: Никита, Галя и Андрей Борисов. Причем Андрей — следователь!
