Все пространство вокруг заполнено этими точками.
Первое, что приходит на ум: огонь отражается в гладкой, как стекло, поверхности скалы. Противоположная стена шахты — метрах в двух, рукой до нее не дотянуться, и до сих пор Алекс не проявлял к ней никакого интереса. Но теперь все изменилось. Стена, бывшая глухой и монолитной, теперь напоминает экран, за которым что-то происходит.
Что-то происходит с Кьярой и Лео, потому что… Алекс видит именно их.
Как будто он находится в темном зале кинотеатра, в первом — не самом удобном — ряду. А Кьяра и Лео оккупировали экран. Но ведь здесь, в шахте, не может быть ни экрана, ни кинотеатра, и Алекс не помнит, чтобы платил за входной билет.
Впрочем, эта мысль настигла Алекса чуть позже, а первой реакцией был вопль радости: метеоролог и сестра живы! Вопрос в том, что они делают здесь и вообще — что это за место? Очередная ниша в скале? Очередной коридор? Как бы то ни было — оба они совсем рядом и смогут все объяснить, как только заметят Алекса и вытащат его из шахты.
— Эй! — заорал юноша что есть мочи. — Кьяра! Я здесь!.. Ты меня слышишь, Кьяра? Ты видишь меня?!
Не похоже, чтобы кто-то обратил на Алекса внимание.
Не похоже, чтобы это была просто ниша в скале или тоннель. Алекс видит перед собой часть комнаты: журнальный столик, кресло, ваза с фруктами на столике, пепельница, бутылка вина. Лео, пристроившийся на кресельном подлокотнике (рядом со сложенным вчетверо пледом), разливает по бокалам вино. Что они празднуют? Счастливое избавление от всех напастей?..
— Кьяра! — снова закричал Алекс, напрягая жилы на шее.
Его заметили, наконец-то! Во всяком случае, Кьяра, которая до сих пор стояла спиной к висящему на скобе брату, обернулась и сделала шаг в его сторону.
— Эй! Я здесь!
Она совсем близко и смотрит прямо на Алекса.
— Помоги мне, сестренка!
Они не виделись несколько месяцев, и эти месяцы изменили Кьяру. Изменения почти неуловимы, но, если взглянуть на стоящую в круге света сестру из темноты (как это делает сейчас Алекс), становится ясно: Кьяра постарела.
Нет, это неправильное слово — «постарела». Скорее, выглядит чем-то озабоченной. Не ворвавшимися в ее сознание криками из бездны, хотя брат вправе рассчитывать на это. Озабоченность и тревога настигли Кьяру гораздо раньше и успели изменить ландшафт ее лица, как меняют очертания прибрежных скал ветер, волны и непогода. Иногда на это уходят десятилетия и даже столетия, у людей нет в запасе такого количества времени, с ними все происходит гораздо быстрее. И беспощаднее. Кьяра заметно похудела, все черты обострились, а большие глаза стали и вовсе огромными. Алекс видит в них какую-то тайную муку и… глубоко загнанный страх. Вот так новость — его бесстрашная сестра чего-то боится! Этого не может быть по определению, учитывая характер Кьяры, ее профессию и склонность к авантюрам. Одна из таких авантюр и привела сестру сюда, в «Левиафан», Алекс — родной брат и не самый последний человек в ее жизни узнал об этом постфактум. Кьяра даже не потрудилась сообщить ему о своем визите, а ведь она торжественно поклялась когда-то, что ее ноги не будет ни в К., ни в его окрестностях.
«Левиафан» — не К. и окрестности. Это что-то совсем другое. Совсем.
Только спящий морячок и его птичка чувствовали себя в безопасности в объятиях чудовища. Но Кьяра — не морячок и не птичка, о безопасности и речи быть не может. Алекс явился сюда много позже и не застал ничего, кроме холода и темноты, — и все равно пережил не лучшие минуты своей жизни. А если вспомнить об арсенале и трупе Джан-Франко, так и вовсе худшие. Что уж говорить о Кьяре? Она — женщина, какой бы храброй и отчаянной ни была. И гипотетическая трагедия «Левиафана», отголоски которой застал Алекс, разворачивалась на ее глазах. Возможно, она оказалась действующим лицом этой трагедии. Это объясняет тоску и страх Кьяры. Но не объясняет того факта, что она смотрит прямо на брата — и не замечает его.
— Кьяра! — снова позвал Алекс. — Кьяра, черт возьми!..
Никакой реакции.
Она чистит ярко-оранжевый мандарин! Как он оказался в руках сестры, Алекс не заметил, хотя мог бы поклясться, что все это время не сводил с нее глаз. Она чистит мандарин, нимало не заботясь о корках: корки шлепаются куда-то вниз, ей под ноги, и теряются из виду.
Что это за комната?
И как из этой комнаты выглядит шахта и… видна ли она вообще?
Как-то раз, в разгар недолгого романа с одним из веронских полицейских инспекторов (роман удивительным образом совпал по времени с делом серийного маньяка, которое тот расследовал), Кьяра взяла Алекса с собой — посмотреть на допрос задержанного. Посторонние на допросе — это было против всяких правил и инструкций. Вылететь с работы за подобный финт — проще простого, даже опытному сыщику, бывшему на хорошем счету. Но несчастный инспектор был влюблен и хотел произвести на Кьяру впечатление. Саму беседу со злодеем Алекс не слышал, да и не мог слышать, поскольку наблюдал за происходящим со стороны. Из-за стекла, которое там, в комнате, смотрелось как зеркало. Старый трюк, призванный обезопасить возможных свидетелей при опознании. Алекс не был свидетелем, но увиденное его впечатлило. И сам серийный убийца впечатлил тоже. Время от времени он бросал взгляд прямо на Алекса и улыбался, как будто знал, что за ним наблюдают. В такие моменты сердце у Алекса замирало и он чувствовал себя беззащитным, — не то что Кьяра! Кьяра была без ума от происходящего, ее глаза горели, а ноздри вибрировали, и она безостановочно строчила что-то себе в блокнот. А потом, сидя в маленьком ресторанчике, долго расспрашивала Алекса о его впечатлениях — «впечатлениях среднестатистического обывателя».
Может быть, сейчас он столкнулся с тем же?
Кьяра просто не видит его! Она находится на месте убийцы, а Алекс — на месте выжившего свидетеля, или репортера криминальной хроники, или среднестатистического обывателя. Хотя представить обывателя в таком инфернальном месте и в таком отчаянном положении довольно затруднительно.
Кьяра не видит его, это все объясняет. Но что в таком случае должен предпринять он? Постараться привлечь ее внимание — вот что!
Два метра в обычной жизни — ничто, но сейчас они являются для Алекса непреодолимым препятствием. Проклятая стена слишком далеко, до нее не дотянуться. Сейчас Кьяра дочистит мандарин и вернется к Лео, так и не узнав, что ее брат находится совсем рядом! Нужно запустить чем-нибудь в стекло, но выбор у Алекса невелик. Сигаретная пачка, снимок и галеты отпадают — они слишком легкие. Остаются ботинки и фонарик. Снять ботинки (хотя бы один из них) — практически нереально: свободу маневра имеет только левая рука, от правой нет никакого толку. И… Алексу страшно не хочется оставаться босым на холоде. «Mag-lite» показал себя верным товарищем, он ни разу не подвел, он освещал путь и скрашивал одиночество. Теперь Алекс не один и конец пути близок — фонариком придется пожертвовать.
Достав из-за пазухи «Mag-lite», юноша прицелился и метнул его в стекло. В то, что он до сих пор считал стеклом. Не будь стекла, металлическая туба угодила бы Кьяре прямо в переносицу, о последствиях такого удара даже думать не хочется. Впрочем, Алексу было о чем подумать и помимо этого: коснувшись противоположной стенки, фонарик, загрохотав, полетел вниз. Грохот от соприкосновения со стеной был не меньшим, но на задумчивость Кьяры, на мандарин в ее руках это никак не повлияло.
