Всполошенная, я прибежала на нашу крохотную кухню:
– Что?! Что случилось?
– Помоги мне!
– Что сделать?
Катька стояла, задрав голову, у шкафчика.
– Достань мне дуйшлаг, красный!
– Зачем?
– Чтобы его на голову надеть!
* * *
Однажды, придя от бабушки, Катя попросила поесть. Я, слегка удивившись, что малоежка Катя в гостях ела-ела да не наелась, дала ей яблоко и слоеный пирожок – круассанчик.
В следующий раз, придя от бабушки, она уже конкретно спросила меня:
– У вас к’уассан и яблоко есть? – Катька почему-то часто сбивалась в разговоре со мной на множественное число.
– Нет. Ты нормально у бабушки поела. И уже поздно. Ложись.
– Если необеданной спать ложиться, может волк присниться! – мгновенно сочинила Катька.
Лет до семи Катька активно рифмовала мир вокруг себя, всюду слышала рифмы, ритмы, созвучия, потом, увы, перестала. Как будто походила по краешку какого-то другого мира, в который иногда так тянет, из которого приходят образы, слова, неостановимо льющиеся стихи и не-стихи. И остановилась, пока туда не пошла. Осталась в размеренной, а также веселой и праздничной – лично для Катьки – реальности.
* * *
Гуляем по полю. Кате уже три с половиной года. Она мне кажется очень большой. Ведь она теперь рассуждает, все понимает, дает оценки. Ее более спортивные сверстники уже гоняют на трехколесных велосипедах…
Прекрасный солнечный вечер. Я собираю скромный и яркий букет – желтую пижму с сине-фиолетовым шалфеем.
– Мам, вот интейесно, ты любишь цветы, а я – палки! – замечает Катька.
В руках у нее – огромная, больше ее роста палка. Тащит ее сама, в этом есть какой-то большой смысл для нее. С каждой прогулки Катя приносила палку, аккуратно складывала под дверью и просила не выбрасывать. Она не строила из палок ни домики, ни шалашики, не играет с ними. Просто приносила домой и хранила.
* * *
– Мам, а ты человек взрослый?
– Да.
– Значит, я – человек детский, правильно?
* * *
Собираемся в Турцию. Уже там были с Катькой вдвоем, Егор звонил каждые полчаса, нервничал, ревновал… Теперь вот едем «полной семьей». Сборы, суета, я перебираю наряды, Данилевский набирает себе компанию, рассказывает, что будет там активно отдыхать – играть в карты, в домино… Катя горестно слушает и говорит:
– Папа, поиграйте лучше в меня!
* * *
К приезду гостей Катька нарядилась.
Я прошу ее:
– Надень другие штанишки, Катя! Фиолетовые!
Не надевает. Еще раз прошу:
– Я тебе все-таки советую надеть фиолетовые штанишки!
– А я тебе советую – мне не советовать! – парирует Катька. И запоминает этот свой ответ на долгие годы.
Советам моим она почти всегда внимает, но где-то внутри нее подспудно звучит эта ее собственная магическая формула, как негромкий, но требовательный звук рожка:
«А я тебе советую – мне не советовать!..»
* * *
Задумчиво и вдохновенно моя Катя начинает рассказ:
– Давным-давно… когда на Земле еще никого не было… даже Иисуса Кьистоха… даже твоей бабушки… Была только я… И ты тоже была!..
* * *
Я домываю посуду и кричу из кухни:
– Семечки что-то не очень!
Катька отвечает из комнаты:
– Не-ет! Хоошие!
– Не очень! – кричу я.
– Хоошие!
– Не очень!
– Да что тебе, зао’ать, как дуйна́я мать? – рассердилась в конце концов Катька. – Тебе ‘усским голосом говойят: «Хо-о-шие!»
Откуда взялась эта «дурная мать», я понять не могла, не мое выражение.
Теперь, по прошествии лет, выросшая Катька, если не может меня в чем-то убедить, смеется и спрашивает, обнимая меня:
– Ну что тебе, заорать, как дурная мать? На улице тепло, февраль, почти что весна – шапки никто не носит из нормальных людей, понимаешь?..
* * *
– Мам, ты скоро доешь? Поиграй со мной…
Хочу спокойно попить чаю и досмотреть какую-то глупость по телевизору, гоню ее:
– Иди, пожалуйста, Катя, вон полно игрушек, играй с ними!
Секунду думает, потом очень обижается и с горьким плачем отвечает:
– Они же неживы-ые!..
* * *
В сотый раз мы обсуждаем «Снежную королеву». Катя просит читать еще и еще, играть в нее.
– Мам, а что сказала Герда, когда Кай очнулся и спросил: «Что было со мной?»
– Она сказала: «Ты был заколдован, ты был здесь один…»
– А еще что?
Я видела, что Катька подбивается к какому-то очень интересному для нее моменту. Но не могла понять – к какому.
– Еще Герда сказала: «Друзей вокруг тебя не было», – предположила я.
– А еще кого?
– Ну кого, не знаю…
– «Меня вокруг тебя не было!» – с восторгом объяснила мне Катя. – Вот как она сказала…
* * *
Я очень переживала, что Катя, когда была маленькой, совсем мало пила. В сердцах иногда то ругала ее, то угрожала сдать в больницу на обследование. Ничего умного придумать не могла – как сделать так, чтобы она захотела пить и пила больше. Вкусный или невкусный напиток – неважно, пила маленькая Катя вполовину меньше человеческой нормы.
Как-то раз Катя играла, «продавала» книги. Подошла ко мне:
– У меня сегодня книжки для взрослых.
Мне пришлось включиться в игру:
– Да? Какие?
– А у вас есть девочка?
– Есть.
– Она плохо пьет?
– Ну да… не так чтобы очень…
– Смотрите, вот у меня специальная книжка для детей, которые мало пьют. Это вам поможет.
– Сколько стоит?
С надеждой протянула мне книжку:
– Пять люблей…
* * *
– Ты что, Катя, совсем дура? И так насморк, а ты еще плачешь! Дышать нечем будет! Слышишь меня? Ты – дура?
Катька мягко переспрашивает:
– Ты с кем сейчас разговариваешь?
* * *
Катя качалась на качелях и смотрела на огромную голову кота, нарисованную на электробудке напротив.
– Мам, почему кот такой сердитый?
Хотела сказать «не знаю», да вовремя спохватилась: неверный ответ! Начала перебирать возможные «потому»:
