– Хорошо.
Ближе к вечеру к ней пришла мать. Грузная, неопрятная, моложавая еще женщина принесла с собой в палату внятный запах перегара. Я только вздохнула. Ладно, проветрю. Мамаша села и стала отчаянно чихать.
– Вы нездоровы? – насторожилась я.
– Ага, грипп, – бодро ответила мне та. – Никак не поправлюсь. То понос был, то кашель замучил. Сегодня с утра вырвало, вроде полегчало.
«Встала и – вышла», – велела бы я сейчас. И, скорей всего, тетка бы вышла. Тогда же я прикрыла нос одеялом и решила потерпеть, не связываться. Мамаша моей соседки чихала и чихала, сморкалась, кашляла… Я не выдержала, встала, сама вышла из палаты.
– Что маячишь? Полежала бы… – сказала мне медсестра, проходя мимо.
– Да там… Мамаша больная к соседке пришла…
– Вот люди, а! – медсестра досадливо махнула рукой. – Тупые и упрямые! Ладно, позвони пока кому-нибудь… У тебя карточка есть? Или иди, зайди в ординаторскую, бесплатно позвони…
– Да нет, мне не надо, спасибо… – ответила я, увидев, как в конце коридора появилась старшая медсестра с большим букетом темных роз. Черных роз. Когда она подошла ближе, я разглядела их как следует. Да, розы практически черного цвета. Темно-темно-бордового, такого просто не бывает в природе.
– Кто тут у нас Лебедева?
– Я…
– Тебе передали! Глянь какие, а! Шикарные…
Я с осторожностью взяла страшный букет.
– Точно мне?
– Ну ты Лебедева? Родила сегодня?
– Да…
– Значит, тебе.
– А… кто принес?
Медсестра остро взглянула на меня.
– Я не знаю. Мне из приемного позвонили, сказали, чтобы забрали. Сюда же никому нельзя.
– У меня мужа к соседке пускают. Ему пропуск на сорок дней выписали…
Старшая медсестра нахмурилась:
– И что ж это, она у нас собирается сорок дней лежать? Во дают, а… Как в санаторий закладываются.
– А меня когда отпустят?
– Через неделю, как положено.
– А раньше нельзя?
– Зачем тебе?
– Я… – я вздохнула. – Я не люблю больницы. И я к маме хочу.
– Есть мама-то? – медсестра улыбнулась. – Это хорошо. Что ты в коридоре маешься?
– У меня там посетительница, с гриппом…
– Да вы что, в самом деле! – всплеснула руками старшая медсестра. – А ну-ка, – она вошла в палату, – женщина, вы хорошо себя чувствуете?
– Я – да, – ответила мамаша моей соседки и неожиданно чихнула так, что обрызгала слюной медсестру, которая стояла у моей кровати, в метре от той.
– Так, знаете что… – Старшая медсестра подбоченилась и показала на дверь. – Немедленно выйдите отсюда!
– Да нам главврач разрешил!
– И вам тоже разрешение на сорок дней выписали? – уточнила медсестра.
– Да!
– Покажите!
– С чего это? Вот… – Мамаша соседки помахала бумажкой, той же, что была у ее зятя, или другой, и спрятала ее обратно.
– Дайте-ка сюда! – медсестра решительно подошла к ней. – Давайте-давайте!
– С чего это я документ вам буду давать? Мне главврач подписал! Вы вообще кто такая? Врач?
– Я, женщина, старшая медсестра.
– И че?
– Да ничего. Хотя бы то, что любая медсестра, с которой вы собачитесь, подмывает вашего внука или внучку и приносит ребенка вашей дочери, у которой нет молока.
– А не ваше дело! Вы за старородящими следите! – кивнула на меня мамаша.
Я лишь вздохнула. Соседка, недобро прищурясь, смотрела на меня.
– Что? – оглянулась на меня и мамаша. – Настучала? А у нас пропуск!
– Я жду! – медсестра не отходила от мамаши.
– Я не дам вам пропуск, – четко ответила та и вытянула ноги. – Нам главврач разрешил ходить в любое время в течение сорока дней.
– Хорошо, – сказала медсестра и вышла.
Мамаша тем временем засобиралась.
– Ну, дочка, я пойду…
Через пару минут в палату вошла врач. За ее спиной я увидела ту же старшую медсестру.
– Добрый день, как здоровье? – приветливо сказала врач. – А, у нас посторонние! Можно полюбопытствовать, взглянуть на ваш пропуск?
– Да нам главврач выписал пропуск на сорок дней!
– Я слышала, – кивнула врач. – Еще я слышала, что вы пришли с инфекцией в наше отделение, где лежат и так не самые здоровые мамочки.
– Я? – удивилась мамаша и снова отчаянно чихнула. – Ой…
– Вот и я говорю… Я жду, дайте пропуск.
Мамаша помахала бумажкой и попыталась проскользнуть мимо врача.
– Да нет, ну вы что… Взрослые люди, – вздохнула врач и ловко выхватила бумажку из ее рук.
– Произвол! – крикнула мамаша, но не очень громко. – Ну смотрите, смотрите…
Врач внимательно изучила бумажку, потерла ногтем какое-то место на пропуске и снова пригляделась.
– Вы издеваетесь? – подняла наконец она голову на мамашу. – Тут написано «на сорок минут». Слово «минут» замазано и поверху написано «дней». Вы что, женщина, совсем уже?
– Да это не я, это зять… – торопливо заговорила тетка и все-таки выскользнула из палаты. – Я еще разберусь с вами, за что вы тут деньги берете…
В дверь заглянула Селедкина.
– Селедкина, а тебе что тут надо? – расширила глаза врач. – Ты рожать собираешься вообще?
– Вообще – да… – ответила Селедкина и шагнула в палату.
– Так и иди на свою половину. Нет, ну ты смотри, а! Я говорю – иди, а она лезет. Здесь у нас уже родившие! Не положено. Что ты все время сюда просачиваешься?
– А че, Маринкину мать прогнали? Я видела, она… по коридору…
– Селедкина, язык свой попридержи, мне твой мат не нужен. Рожай быстрей и домой давай, мы все от тебя уже устали.
– Ага… – осклабилась Селедкина. – Маринка, че, выеживается вот эта глиста, да? – Она показала на меня.
– Так, знаешь что, – решительно вытолкала Селедкину из палаты врач. – Иди давай. А вы, мамочка, звоните домой, пусть питание вам привозят. Сухую смесь. Есть кому звонить?
Моя соседка фыркнула.
– Что? – Врач внимательно посмотрела на меня. – Одинокая, что ли?
– Почему? – Я показала ей на букет, который оставила в коридоре на столе. – Вот, мне… муж прислал.
– Ах, муж… – засмеялась моя соседка. – А че ж ты выла два часа после родов? Муж…
– Так, девочки… давайте дружненько, ага? – Врач похлопала меня по ноге под одеялом. – Насчет смесей звоните!
