Когда Гах лежал в больнице, я ему перед сном рассказывала эту легенду. Это не просто сказки древнего народа. Это история о том, что вера способна преодолеть все на земле.
Три года назад у малыша врачи обнаружили лейкоз. Нас готовили к смерти, а мы обрели счастье. Вот с чего начинается история одного чуда.
* * *
Прабабушка Эльда прожила долгую, но мучительную жизнь. Главным ее мучением было то, что она постоянно боролась со страхами. Они нападали на нее ночами, преследовали днем и не давали покоя даже в солнечную погоду. А еще Эльда убегала из города, когда его улицы охватывал трамонтана. Сухой северный ветер, лишающий людей рассудка.
Десять дней царствования трамонтана Эльда скрывалась в любом другом городе, где не дуют ветра. Он приносил звуки из прошлого – плач избитой отцом матери, стоны гражданской войны, голос ушедшего любимого и песню лысой певицы Гуантэс о том, что «грусть ни за что не утихнет, пока дует трамонтана».
Эльда приходит ко мне во сне. Красивая, беспокойная, с красным кожаным чемоданом в трясущихся руках. «Доченька, в городе вот-вот появится трамонтана. Приюти меня, мне страшно». Я беру из ее рук чемодан, обнимаю и усаживаю на кровать. «Бабуль, страхи в тебе, а не в ветре. Перестань с ними бороться. Выслушай их с открытыми глазами, прими, а потом отпусти. Страхи пугают до тех пор, пока ты с ними борешься».
Глаза Эльды наполняются тихим морем. Засыпает, не отпуская моей руки. Снимаю с нее туфли. Пятки в застарелых мозолях. Побег от самого себя – самое тяжелое проявление отчаяния. Лучше заставить себя остановиться, закрыть глаза, собраться с волей и все изменить.
* * *
Мы с Гахом по вторникам навещаем Обиженный храм. Прибираемся, смазываем двери и ставни, зажигаем свечи, поливаем гранатовое дерево, которое живет у входа в храм. Это дерево зовут Хаят, в переводе – «жизнь». Говорят, что те, кто прикоснется лбом к любой из его ветвей, освободятся от страха потерять себя.
Когда-то тысячи людей приходили сюда за исцелением. Со временем толпа поредела. Сейчас, в век бесполезных успокоительных, снотворных, транквилизаторов и прочих проделок дьявольского происхождения, большинство людей перестали приходить к Богу.
Эльда говорила, что Хаят расплачивается за свой дар вечной смертью плодов на своих же «руках» – гранаты с этого дерева много лет никто не ест, ведь в них страхи, смятения тех, кто поклонялся ветвям Хаята.
В детстве мне было больно наблюдать за тем, как некогда ярко-красные плоды Хаята гниют, чернеют и еще долго не опадают, мучая уставшие ветви. Однажды я не выдержала и тайком от бабушки прибежала к Обиженному храму, сорвала все сгнившие плоды с Хаята, закопала их. Теперь каждый год помогаю моему любимому гранатовому дереву. А оно бережет храм.
У молитвы нет определенного языка, слов, наговоров. Это ведь любовь, а любовь не подчиняется никаким земным постулатам – она вне всевозможных правил, объяснений, анализов. Говорить с Богом нужно сердцем и только им. Потому что именно в сердце находится тот очаг безусловной любви, который никогда не иссякнет.
Мы можем закидать его песком цинизма, камнями безверия, да чем угодно. Этот очаг вечный. И цель нашей жизни – вовремя к нему обратиться. Стать единым с чувством любви и дарить его окружающему миру – внуку в сказке перед сном, гранатовому дереву в саду, тесту утреннего хлеба, дворовой собаке Нахыш с рыжим ухом, заброшенной церкви в пятнадцати километрах от города.
Вчера мы в Обиженном храме покрасили лесенку у входа. Закончив работу, я разложила скатерть под кронами Хаята, и мы пообедали сырными лепешками, запеченными кабачками и сливовым морсом. Когда мы уходили, малыш Гах спросил: «Мам, а когда мы перестанем называть этот храм Обиженным? Пусть он улыбается». Я задумалась и вдруг поняла, что я, Гах, Хаят уже загладили своей любовью обиду старенького храма. Осмелюсь и нареку его Счастливым. «Как тебе такая идея, сынок?» Он остановился и, зажмурив правый глаз от солнца, улыбнулся. «Я – за, мам!»
Мы удалялись от храма с ощущением бесконечного счастья внутри. Я улыбалась и молилась. За нас всех. За тех, кто удваивает силу света молитвами в унисон. И за тех, кто потерял в суете силы к обращению.
Пусть каждый из нас получит то счастье, которое нам по-настоящему нужно, а не то, которое мы желаем на поводу у настроений времени.
Пусть каждый из нас не теряет человечность в толпе эгоизма, безразличия. Чтобы наши родные улыбались вместе с нами, чтобы не было бездомных людей и животных, – это возможно, если каждый из нас обнимет ближнего и приютит брошенного щенка.
Пусть горечь, разочарование, чувство вины покинут наши сердца и на их месте возникнет Свет. Свет, которым мы будем делиться. Это так важно – уметь делиться.
Пусть каждый из нас бережет свое тело – укрепляет его, а не разрушает во имя минутного удовольствия, надеясь на будто бы неисчерпаемый ресурс. Чтобы мы отказались от того, что вредит, заглушает и медленно разрушает.
Пусть каждый из нас научится не спешить. В суете теряется истина. Пусть наши поступки начинаются с маленьких шагов, а не с резких прыжков.
А еще я молюсь за то, чтобы мы не переставали любить. Бога, себя, друзей, природу, детей, стариков. Это самое важное, истинное, верное. Только любящий человек может быть счастлив.
* * *
Запеченную в духовке свеклу натираю на мелкой терке, добавляю туда две столовые ложки нерафинированного подсолнечного масла, щепотку корицы, черный перец, толченый чеснок и измельченные в кофемолке грецкие орехи. Сдабриваю салат густыми домашними сливками и подаю к обеду. На горячее у нас сегодня куриный суп и баклажаны, фаршированные обжаренной чечевицей.
Анемия Гаха прошла, но я до сих пор готовлю еду, богатую железом, белками. Это опасения, но не страх. Страх в сердцах тех, кто не верит в любовь. Мы с Гахом верим, потому и построили из этого чувства стену вокруг себя – она защищает нас от зимних стуж, ветров отчаяния, заблудившихся людей.
Врачи готовили меня к худшему. «Случай сложный, будьте готовы к любому исходу. Или надо везти в Германию. У вас есть на это деньги?» Денег у меня не было. Но у меня был домик в маленьком городке у подножия Южного склона, двенадцать кур, одна корова, одеяла из перьев белого гуся, молчаливое дерево Хаят, Обиженный храм и вера.
Я забрала Гаха из больницы под расписку. Неделю мы провели в нашем храме. Я молилась и отвлекалась только на то, чтобы накормить, напоить моего маленького сына.
На шестой день я увидела во сне Святую Марию, у которой на руках спал маленький Гах. Она протянула его мне, и я услышала голос в сердце: «Спасется только любовью». Мы проснулись, собрали вещи и вернулись домой.
Повторный анализ не выявил в крови Гаха никаких изменений. Это не ошибка врачей. Это чудо, в которое многие из нас разучились верить. И я должна была о нем рассказать, чтобы на истинный путь вернулись те, кто от него отказался. Важно любить свою дорогу, свои места и свои желания стать лучше, светлее, сильнее.
