Сюда приезжают те, кто жил на бегу, – больше перепрыгивал, чем шагал; больше отряхивался, чем смывал; больше оглядывался, чем смотрел под ноги. Один из них я.
«Каждый, кто научился терпению здесь, должен посадить на этой земле мандариновое дерево, возвращаться на каждое его пятое цветение и благодарить. Не дерево, а тот свет, который помогает расцвести даже тому, что увяло». Надеюсь, что и я скоро посажу здесь еще одно дерево.
* * *
За окном моего дома древняя мечеть. Вот во дворе уже раскладывают столы, стулья. Каждый день муниципалитет острова Прощения организует здесь угощение для постящихся. Вспышка из детства…
Зимнее утро. Бабушка Лале печет шор-гогалы для вечернего разговения – мою самую любимую восточную выпечку. Хрустящую, солоноватую, с желто-зеленой начинкой из специй. А уж на завтрак с горячим сладким чаем… Вкус детства.
Бабуля раскатывает тесто специальной тонкой скалкой-«охлов», обмазывает его растопленным маслом с пряностями. Я наблюдаю за бойкими бабушкиными руками. Смуглые, пухлые, с чуть выпирающими венами. За процессом приготовления шор-гогалов бабушка Лале рассказывает мне про меня же.
«Я тебя очень ждала, малыш. Помню, когда в первый раз взяла тебя на руки. Белый клубочек счастья. Ты сразу затих. А я прошептала тебе на ухо дуа
[32]
: “Господи, храни Своим Могуществом это дитя! Дай ему с душевным спокойствием принять все то, что принесет каждый его день. Веди его прямым путем. Убереги его сердце от всякого зла. Аминь”.
Сынок, я каждый день молюсь и буду молиться за твой покой, даже если меня не будет рядом. Никогда не теряй терпения. После темной ночи всегда наступает рассвет – иначе быть не может. Поэтому главное – уметь переждать и не принимать решения на горячую голову».
Научиться не привязываться
Я отыскал город Тишины. Оказывается, он не так далеко, как я думал. Триста пятьдесят километров в сторону южных предгорий Большого Кавказа. В шестидесятых годах бабушка Сона приезжала сюда за шелковыми головными платками – келагаи. Изящные, почти воздушные. В Нуха они были и остаются самыми красивыми…
Ранним утром схожу с поезда. Земля под ногами влажная от обильной росы; до центра города Тишины идти минут сорок. Прохожу это расстояние традиционно пешком, приветствуя местных жителей. У Коричневой развилки встречаю старушку Чимназ – она знаменита в Нуха тем, что готовит самые вкусные лепешки-кюльчя. Это угощение с начинкой из специй подают на вечерний стол в Рамадан.
«В кюльчя должно быть как можно больше куркумы, аниса, семян фенхеля. Эти три приправы согревают замерзшие сердца. Свет и тепло – это и есть надежда. В Священный месяц оттаивают заледеневшие сердца, возвращается надежда и на каждого из нас снисходит благословение начать все заново».
У нее мягкий голос и говор, присущий местным жителям: каждая фраза у них начинается со словечка «ха», которое никак не переводится.
«Ha indi gedirsfn?»
[33]
Чимназ-нене
[34]
уговаривает задержаться на недельку – нужно хотя бы пять дней, чтобы услышать голос этой земли. Он тихий, но содержательный.
«Нет, я только приехал, нене. И еще пять дней с Божьего позволения буду здесь».
В городе Тишины почитают цифру пять: пять раз за день совершают намаз, пять раз перемалывают фундук для халвы, пять раз складывают шелковый платок, который дарят на свадьбу.
Чимназ-нене вытаскивает из корзины еще теплую лепешку и, укутав ее в вафельное полотенце, передает мне. «Пусть твоя жизнь будет полна настоящего счастья». Я целую ее руку и спрашиваю: «Нене, а в чем настоящее счастье?» Она отвечает: «Это когда благодаришь чаще, чем просишь».
Я иду вдоль реки Киш. Сейчас она почти незаметна и безмолвна, но иногда требуется только пара минут, чтобы Киш зашумел, забурлил и затопил весь город. Так и в человеческой жизни: важно всегда быть готовым к волнам перемен. Сейчас вокруг мир и покой, а через мгновение их могут смять бедствия, потери. Самое главное – не утратить в этом хаосе свою тишину, веру.
В Нуха люди улыбаются даже тогда, когда поводов для грусти больше, чем для радости.
Улыбаются, а не смеются. В городе Тишины улыбкой выражают умение видеть божественное в красоте мира… Мне хорошо на этой земле. Здесь люди слышат сокровенное, верят, постигают.
Именно в городе Тишины я понял, что самое вредное – думать, что только твоя жизнь полна сложностей и несправедливостей. Что тебя больше всех недолюбили, что с тобой обошлись наиболее жестоко. Каждый по-своему считает себя несчастливым и счастливым. Но в выигрыше лишь тот, кто сумел отпустить претензии к мирозданию относительно своего прошлого и стать счастливым в том дне, в котором живет.
У каждого своя история, и каждый из нас считает ее болезненней истории ближнего. Научиться не жаловаться – важное умение. А искать ответы на вопросы нам никто не запрещал – это полезное, нужное стремление…
Прохожу мимо зеленого луга, на котором смиренно пасутся овцы. Пастух сидит у реки и наблюдает за спокойным движением воды. В его худощавых пальцах зеленые четки. Перебирает бусины, еле заметно шевелит губами.
Мы познакомились в мой прошлый приезд. Его зовут Бурхан, он переехал в город Тишины из турецкой Коньи, купил маленькой домик у горы Мархал, разводит овец и на каждый Курбан-байрам
[35]
жертвует одну детям-сиротам.
До недавнего времени Бурхан-бей был самым богатым предпринимателем Коньи.
«Полжизни я гонялся за деньгами, позабыв о семье, религии и всем остальном. Прозрел, когда мой единственный сын разбился на дорогущей машине, которую я купил ему на восемнадцатилетие. Жена спустя год умерла от горя. Я продал имущество, раздал деньги нуждающимся и приехал сюда. Вымаливать прощение. Аллах всепрощающий. А вот самому простить себя – нелегко».
Бурхан-бей угощает меня зеленым лимонадом домашнего приготовления. «Сынок, какими судьбами ты снова здесь?» Пару минут я раздумываю, что сказать, а потом все же решаюсь: «Все еще ищу настоящее счастье…» Бурхан-бей молчит, потом передает мне свои зеленые четки: «Дарю их тебе. Молись, прислушивайся к сердцу и двигайся дальше. Аллах тебе в помощь!»
Вдруг захотелось признаться Бурхан-бею: «Мне бывает так сложно, я не знаю, как все будет дальше…» Пастух, улыбнувшись, кладет руку на мое плечо: «Скажи, ты разочаровался в том чувстве к человеку, которое принято называть любовью?» Киваю, опустив голову.
Бурхан-бей продолжает: «Это была не любовь, сынок. Это была привязанность. А у всех привязанностей нехороший исход. Ты вовремя прозрел… Душа не должна страдать от привязанностей – к человеку, телу, ремеслу, дому, даже к ребенку. Отдавай любовь, заботься, сопереживай, радуй, но не привязывайся ни к чему. Научись полагаться на Свет, делай добро, живи на земле, изучай истину и цени все настоящее».
