Гийому, Симону-Адероу и Реми-Тарику, которые делают меня счастливой
Agnès Martin-Lugand
Entre mes mains le bonheur se faufile
Перевод с французского Натальи Добробабенко
Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко
© Editions Michel Lafon, 2014
© Marianna Massey, cover photo, 2014
© H. Добробабенко, перевод на русский язык, 2015
© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2015
© ООО "Издательство ACT", 2015 Издательство CORPUS ®
Глава первая
Счастье – это воплощение детской мечты во взрослой жизни.
Зигмунд Фрейд
Самый лучший наряд для женщины – объятия любимого мужчины.
Ив Сен-Лоран
Как всегда по воскресеньям, ехать мне не хотелось. Как всегда по воскресеньям, я, как могла, тянула время. А толку? – Ирис! – позвал Пьер. – Ты скоро?
– Да-да, уже иду.
– Давай скорей, мы опаздываем.
Почему муж так рвется на обед к моим родителям? Я, например, что угодно отдала бы, лишь бы отвертеться. Единственный плюс – можно надеть новое платье. Вчера вечером я успела закончить его, и оно мне понравилось. Я старалась по возможности не разучиться шить, не терять навыки. К тому же за шитьем я забывала обо всем: о смертельно скучной работе в банке, о повседневной рутине, о том, что мы с мужем больше вместе не спим. У меня пропадало ощущение, будто я живу в полусне. Напротив, я чувствовала себя живой: когда я работала в паре со своей швейной машинкой или делала зарисовки моделей, в душе звучала музыка.
Я в последний раз взглянула на себя в зеркало и вздохнула.
Потом спустилась к Пьеру в прихожую, где он нажимал кнопки на телефоне. Я на секунду остановилась, чтобы понаблюдать за ним. Я знаю его почти десять лет. С тех пор его воскресный наряд не изменился ни на волосок: сорочка из “рогожки”, льняные брюки и вечные топсайдеры.
– Я тут, – сообщила я.
Он вздрогнул, словно его поймали на месте преступления, и спрятал мобильник в карман.
– Наконец-то, – проворчал он, надевая пиджак.
– Смотри, вчера закончила. Как тебе?
– Очень красиво, как всегда.
Пьер уже открыл входную дверь и шел к машине. Он даже не взглянул на меня. Как всегда.
Ровно в 12.30 наша машина затормозила перед домом родителей. Отец открыл дверь. Выход на пенсию не пошел ему на пользу, он набирал вес, и воскресный галстук едва не впивался в шею. Он пожал руку зятю, наспех чмокнул меня и тут же увлек Пьера в гостиную, к бутылке традиционного портвейна. Я тоже зашла в гостиную, чтобы поздороваться со старшими братьями, приступившими уже ко второму бокалу.
Один из них облокотился на каминную доску, другой читал газету на диване, они обсуждали политические новости. Затем я отправилась на женскую половину – в кухню. Мать в фартуке следила, как она это делала все последние сорок лет, за воскресной бараньей ногой, жарившейся в духовке, и открывала банки с зеленой фасолью. Невестки кормили обедом своих чад. Самых маленьких грудью, а те, что постарше, оторвались от праздничного блюда – картофельных крокетов с холодной бужениной, – чтобы чмокнуть свою тетю. Я стала помогать матери – высушила латук и приготовила уксусную заправку, слушая, как они втроем сплетничают о мадам Х, устроившей скандал в аптеке, и о месье N, у которого нашли рак простаты. Мать несколько раз повторила: “Постыдилась бы, так себя не ведут” и “Вот беда-то, такой молодой…”. Я хранила молчание: ненавижу сплетни.
Я продолжала молчать и за обедом, которым, как всегда, дирижировал отец. Время от времени я бросала взгляд на Пьера – он чувствовал себя в кругу моей семьи как рыба в воде. Я же откровенно скучала и томилась. Чтобы немного развлечься, я подавала на стол, как раньше, когда была “единственной девушкой в доме”. Впрочем, ничего удивительного, ведь из всех присутствующих только у нас с Пьером нет детей. Когда я вернулась к столу с сырной тарелкой, ко мне обратилась одна из невесток: – У тебя классное платье, Ирис! Где купила?
Я улыбнулась ей и наконец-то почувствовала на себе взгляд Пьера.
– На собственном чердаке.
Она нахмурилась.
– Я его сама сшила.
– Ах да, я и забыла, что ты немножко умеешь шить.
Мне захотелось ответить, что не одна она такая забывчивая, но я удержалась. У меня не было ни малейшего желания устраивать скандал.
– Слушай, у тебя настоящий талант, я в шоке! Может, и мне что-нибудь сошьешь?
– Если хочешь, потом обсудим.
Ее желание надеть платье было, однако, из области чудес. Смену имиджа невестки можно было рассматривать как вызов, который я почла бы за честь принять. Ведь свои пышные формы – подарок нескольких беременностей – она обычно скрывала под широкими брюками и свитерами на размер больше, чем нужно.
От воцарившегося за столом молчания повеяло холодком, а я предпочла сесть на место и прекратить разговор на эту тему: встреча с разбитой мечтой давалась мне нелегко.
– Жаль все же, что Ирис не пошла в свою школу, – произнес мой старший брат.
Я поставила бокал, не успев сделать и глотка, и искоса посмотрела на него. Он выглядел как человек, который ляпнул чего не следовало. Я повернулась к родителям – они не знали, куда деваться.
– О какой школе вы говорите?
– Ты неправильно поняла, – ответила мать. – Твой брат просто сказал, что ты могла бы добиться успеха в этой области.
Я ухмыльнулась:
– Ну да, мама, ты меня здорово поддержала в моих начинаниях, не забуду никогда!
Меня словно отбросило на десяток лет назад. Я сшила ей выходной наряд. Думаю, если бы она дала мне тогда пощечину, мне было бы не так больно.
– Ирис, ты что, хочешь, чтобы я надела эту тряпку на свадьбу твоего брата? На кого я буду похожа? – бросила она мне в лицо, швырнув платье на стул.
– Мама, ну хотя бы примерь, – умоляла я. – Я уверена, оно тебе очень пойдет, я столько просидела над ним…
– Ну и что получилось? Лучше бы ты потратила это время на подготовку к экзаменам.
Голос брата вернул меня в настоящее. Он изучал лица родителей и вроде был доволен тем, что затронул предмет наших постоянных разногласий, продолжавшихся всю мою юность.
– Да ладно вам, уж расскажите ей. Срок давности истек, и это никак не изменит ее жизнь!
– Кто-нибудь может объяснить мне, о чем речь? – Я занервничала и вскочила из-за стола. – Папа? Мама?
