— Увидеть меня? Чего ради? Господи, я искренне надеюсь, что не подавала вам никакой надежды. Капитан Батлер, не могли бы вы умыться, прежде чем обращаться к даме?
Дядя Питер принес кувшин, тазик, мыло со щелочью и ветхое полотенце. Пока Ретт, наклонившись, умывался, Скарлетт безжалостно продолжала:
— Сколько времени вы не обращали на нас внимания?
Не припомню, когда вы были у нас последний раз… В августе? В июле? — Она беззаботно рассмеялась. — Неважно. Как летит время!
Ретт вытер лицо.
— Я пытался устоять перед вашими неотразимыми чарами.
— Боже милостивый, — фыркнула Скарлетт, — Что за льстивые создания мужчины. Продолжайте, капитан Батлер. Этот вздор о «неотразимых чарах» мне даже нравится.
Ретт передал черное от сажи полотенце Питеру, и тот унес его, отставив руку с грязной тряпкой как можно дальше от себя.
Ретт хотел начать все сначала. Хотел рассказать Скарлетт о маленькой Мэг, об Уилле с плантации, о желтом шарфе. Хотел сказать о своей любви.
Но не мог вымолвить ни слова. В гостиной Питтипэт, не имея возможности ни сесть, чтобы не испачкать мебель, ни прикоснуться ни к чему, Ретт Батлер молча протянул Скарлетт О'Хара дар своей любви в грязном бумажном свертке.
— Что это? — спросила Скарлетт.
Глянув на желтый шелковый шарф, она беспечно бросила его на кресло.
— Большое спасибо, капитан Батлер. Вы очень добры.
Ретта внезапно охватила ярость. Он сглотнул ком, стоявший в горле, и холодно произнес:
— О, это пустяк. Небольшой знак восхищения дамой, которая столь же красива, сколь и добра.
После ухода от Питтипэт Ретт бродил по улицам, пока не остыл и не обнаружил, что стоит у лавки Белмонта, лучшего ювелира в Атланте.
На третий год войны мистер Белмонт скупил так много драгоценностей, а продал так мало, что решил прикрыть лавочкy. Когда Ретт Батлер попросил его подобрать лучшую брошь с камеей, мистер Белмонт буквально сломя голову кинулся к сейфу.
Девицы Красотки Уотлинг, как всегда, захлопотали вокруг Ретта.
Как вы испачкались, cher! — захихикала Минетта,—
Разрешите поскрести вам спинку?
Элен застелила кресло лошадиной попоной, чтобы Ретт мог сесть, а Минетта налила ему шампанского. Потом попросила Элоизу приготовить наверху горячую ванну.
А почему Элен не может?
Потому что у тебя сильные, толстые руки.
Когда Ретт спросил о Лайзе, Минетта, пожав плечами, рассказала о девушке.
Лайза приняла совет капитана Длинного Носа и ушла из «Красной Шапочки» в… увеселительное заведение. Но Лайза не куртизанка! — Минетта наклонилась сказать что-то по секрету, — Капитана Длинного Носа выгнали из Атланты. Он был удивлен и огорчен своим переводом.
И винит в этом вас.
Ретт, осушив второй бокал, поднялся наверх принять ванну и побриться.
Под вечер он повел Красотку Уотлинг в ресторан гостиницы «Атланта» и, выпив бренди, вручил ей камею.
Ах, Ретт! Какая прелесть! Это же… ты всегда был добр ко мне! Знаешь, я…
Тсс, — с улыбкой заставил он ее замолчать.
Ретт, почему ты мне делаешь подарок?
Потянувшись через стол, он взял пальцами ее подбородок:
Потому, милая Красотка, что не могу подарить тебе желтый шелковый шарф.
Глава 18
ЛИСА В БЕГАХ
В первый год войны бригада легкой кавалерии армии Теннесси генерала Брэгга перешла под командование Эйдрю Раванеля. Бригада совершала рейды в тыл федеральных войск в Кентукки и Теннесси, устраивая засады на отряды федералов, громя поезда с припасами, сжигая железнодорожные мосты и взрывая туннели.
В приграничных штатах симпатии жителей разделись: если некоторые женщины открыто плевали в проезжающих мимо мятежников, то иные стремились столь же явно выразить поддержку их Делу в лице блестящего молодого полковника.
Эндрю Раванель любил этих женщин, хотя наутро не мог вспомнить имен.
Пока полковника развлекали, его слуге и виртуозу банджо приходилось спать то в конюшне, то на крыльце, то в сломанной карете, а раз он всю ночь продрожал в продуваемом всеми ветрами кукурузном амбаре.
— Ну и вопит же она, — заметил Кассиус.
— Просто как кошка, — ответил Джейми Фишер, — Хорошо бы еще одно одеяло раздобыть.
— Я теперь никогда не согреюсь… — сказал Кассиус.
Черт! Что там полковник творит с этой мамзель?
И думать даже не хочу.
Джейми свернулся калачиком, пытаясь согреть руки между бедрами.
Как это вы себе ни разу девицу не завели, масса Джейми? Ведь кое-кто с вас глаз не сводил, — поднял голову Kaссиус. Смогли бы себе подыскать не такую крикливую…
— Слушай! Это не конский топот? — Джейми схватил револьвер и шагнул в ночь.
В славные дни первых успехов бригады противники из числа федералов сплошь были новобранцы, чуть ли не впервые севшие верхом, а их скакуны совсем недавно тянули плуги и на полях.
Джейми Фишер показал себя неутомимым всадником, хорошо запоминавшим местность: словно повинуясь инстингу, он определял, где бригаде лучше остановиться на привал, какие дороги станут непроходимы после дождя, какой брод безопасен, а где, несмотря на ровное течение и тверди и каменистое дно, лучше и не пробовать переправляться.
Однажды, когда они с достопамятным музыкантом заночевали на сеновале у очередной леди-патриотки, Кассире с грустью поведал, что как-то женился на девушке по имени Дездемона, тонкой как тростинка. По словам Кассира, он «рыдал как дитя», когда мистер Худжер продал его господину.
Ближе к концу третьего года войны в стычке с кавалеристами федералов у Цинтианы капитан Генри Кершо погиб, а полковник Раванель едва не был захвачен в плен. Офицер по личному составу бригады майор Уилкис, родом из Джорджия, упрекнул полковника Раванеля в том, что тот не выставил вовремя дозорных, а когда бригада вновь захватила городок, плохо обращался с пленными.
Людям Раванеля критика майора Уилкиса пришлась не по душе, офицеры пренебрежительно называли его «чрезмерно сентиментальным сельским аристократом». Пришлось тому покинуть бригаду, и Джейми Фишер отправился провожать его на вокзал. Хотя Джейми и не осуждал действия Эндрю столь открыто, как Уилкис, они и его коробили. «Война стоила полковнику потери многих друзей», — сказал Джейми майору.
Но Эшли Уилкис только покачал головой — совершенно неправомерная отговорка.
— Эндрю хороший человек, — произнес Джейми, — Все его любят.
— Иногда тех, кого проще всего любить, труднее всего уважать, — ответствовал Уилкис.
