Изредка на шум стройки забредали местные охотники. Побродив с открытыми ртами вокруг, неизменно интересовались:
– А чего это тут такое будет?
– Лагерь будет, – получали они ответ от рабочих.
– Лагерь?! – кривились-ежились местные, у которых на слово «лагерь» имелась только одна ассоциация – с детищем пенитенциарной системы.
– Да не такой лагерь! – хохотали привыкшие к подобной реакции рабочие. – Юношеский! Военно-патриотический!
– Навроде пионерского, что ли? – высказывали предположение любопытствующие пришельцы. – Я б своего балбеса пристроил на лето, да, наверное, цены такие заломят!.. Не по карману нам.
– Говорят, бесплатно балбесов ваших принимать собираются… – обнадеживали строители.
– Как это – бесплатно? – сомневались местные. – Совсем, что ли, бесплатно? Если бесплатно, значит – не для всех…
– Говорят, для всех…
– Наконец-то у нас в государстве хоть что-то сделали бесплатно и для всех, – откликались на это пришельцы, в глубине души, впрочем, рабочим не очень-то и веря.
– Да не государственный лагерь строим! Частное лицо деньги платит из своего кармана.
– Частное лицо да из своего кармана? – окончательно терялись местные. – Не может такого быть… Врете все. Что за дурак этакие бабки на ветер пустит?.. Зачем ему это нужно?
«Зачем ему это нужно»? – Костю Гривенникова почему-то всегда злил этот вопрос, которым по обыкновению и заканчивались подобные стихийные пресс-конференции.
Да затем. Чтобы спасти этих ваших балбесов, не дать им вырасти такими, как вы, убогим быдлом, смиренно помалкивающим, когда его обворовывают и обманывают. Вот зачем. Чтобы балбесы эти, поумнев, обрели уверенность в своем праве жить достойно. И чтобы – что важнее всего – научились отстаивать это право, и не только для себя самих, а – для всех. А уж как и куда приложить им это понимание и эти умения – об этом мы позаботимся. Не переживайте.
Эх, как Костя Гривенников завидовал этим грядущим балбесам, для которых возводился лагерь-крепость. Какое же это, должно быть, счастье – в самом начале жизни ступить на верный путь. Сразу и надежно ступить – на твердую почву, без многолетнего барахтанья в трясине страха, отчаянья и надежды… Как же повезло им, неведомым пока молокососам, что случился в их судьбе такой человек – Иван Иванович Ломовой, Капрал.
Костя часто вспоминал день первой встречи с Капралом. Не безобразную драку у безымянной кафешки вспоминал, а то, как сложилось потом.
…Он еще хорохорился и пытался сопротивляться, когда Ломовой прямо в машине занялся его раной. Он сумел даже смазать Капрала по каменной скуле, пока тот перочинным ножом разрезал ему штанину. И Капрал, чуть дрогнув лицом от неловкого Костиного удара, на секунду прервал свои манипуляции и проговорил насмешливо:
– Ну-ка, без нервов, боец! Неужто крови боишься? Лежи тихо, я быстро все сделаю.
– Ты врач, что ли? – спросил сбитый с толку его тоном Костя Кастет.
– Врач не врач, а кое-чему пришлось научиться.
– Ты… воевал, что ли? – удивился Костя.
– Побольше, чем ты, салага, – услышал он в ответ.
И притих. А Капрал, закончив перевязку, вытер окровавленные руки прямо о дорогой свой пиджак, пересел с заднего сиденья, где пользовал раненого, на водительское и сказал, обернувшись:
– Теперь, боец, и болеутоляющего принять не грех. Где у вас тут магазин поприличней имеется? А то в рыгаловку эту неохота возвращаться.
Костя, уже не колеблясь, тут же сказал – где. К тому моменту у него не оставалось сомнений, что этому человеку – можно верить.
А потом они пили на каком-то пустыре, сидя рядом на капоте автомобиля, прикладываясь по очереди к горлышку бутылки; и было темно, как будто в брюхе громадного зверя. И был разговор. Длинный и бурный разговор. Который, если уж честно, в памяти Кости почти и не удержался. Только обрывки… Вот он, Костя Кастет, цепляясь пьяными бессильными руками за плечо собеседника, кричит:
– А что народ-то? Сам виноват, говоришь? Как же, ага… Нет среди нас злодеев, понимаешь? Злодеев нет, и святые, правда, тоже почти не попадаются. А вот что есть – так это законы жизни подлючие, под которые мы ложимся, как шлюхи… Если по правде, нам государственный герб давно сменить пора на смайлик с куском колбасы в зубах. А вместо гимна – ситкомовский гогот пустить. Ради чего мы еще живем, кроме того, чтобы жрать и ржать? И никому ничего другого не надо… А кто эти подлючие законы устанавливает? Да те самые, кому они выгодны…
А вот и сам Капрал, подперев отяжелевшую голову кулаком, задумчиво гудит:
– Как же вы, сволочи, умудрились так Отечество свое испохабить?
– Ты почему так говоришь, будто иностранец какой? – возмущается Костя. – Не твое ли оно тоже, это самое Отечество?
– Пожалуй, и мое тоже… – с непонятной неуверенностью отвечает Капрал. – Ты слушай сюда, я тебе дело хочу предложить…
Но Костя не слушает.
– Дело?! – выцепляет он корябнувшее его слово. – То-то и оно, что у таких, как ты, кому власть дадена, всегда на первом месте… дела и делишки… Бабки, мать их!..
– Не ной, боец! Не истерить и жаловаться надобно, а – действовать. И я знаю, как. Ты ж меня на эту мысль и навел. Простая мысль, а вот поди ж ты – только сегодня додумался… Народишко подл? И другого взять неоткуда? А воспитать если, а? Предводители, вместо того чтобы на державу работать, карманы набивают? А самим в предводители выбиться?..
Утро следующего дня, холодное и серое, обрушилось на Костю Гривенникова мокрой вонючей шубой. Он открыл глаза, не сразу поняв, где находится. Дрожащей рукой открыл автомобильную дверцу, выполз наружу… И, попытавшись встать, охнул и упал, срезанный ослепительно острой болью в ноге. Кое-как поднялся, опираясь об автомобиль. Боль в простреленной конечности живо напомнила ему, где он и что было накануне.
– Очухался, боец? – услышал он голос Капрала, снова насмешливый и уверенный, будто и не пил Капрал наравне с ним всю ночь. – Значит, вот что я подумал. Здесь, в Москве, нам с нашими начинаниями и затеваться не стоит. Сразу задавят. Тут уж никакие деньги и связи не помогут, такое никому не прощается…
Обернувшись, Костя вытаращил глаза на дородного седоусого мужчину, держащего на руке окровавленный пиджак.
– Да ты не забыл ли, о чем толковали? – прервавшись, осведомился Ломовой.
– Не забыл… – зачем-то соврал Костя.
– Понятно, – усмехнулся Капрал. – Поехали. Тебе душ нужно принять, да медика пригласим, пусть ногу твою поглядит. А потом и поговорим снова на трезвую голову.
– На трезвую голову… это тяжело будет. Сейчас бы в самый раз пару банок пива…
– Точно – забыл все, – усмехнулся Ломовой. – Был же уговор: этой ночью последняя пьянка у нас состоялась. Новую жизнь начинаем, боец!
