– А где динамит-то взяли? – поинтересовался Сомик.
– Не переживайте, амигос, ничего криминального. В Разинске как раз старую водонапорную башню сносили. С инженерами сторговались… Олигарх, естественно, сразу понял, чьих рук дело, да мы и не думали скрываться. В полицию он, само собой, не пошел, но крик поднял до небес. Живыми в землю закопать грозился. Главное: все село на нас поднял – поджигали нас, бить пытались… с понятным, конечно, результатом. И ведь, что интересно, никак мы местным втолковать не могли – почему мы так поступили. Говорим: «Он ведь ворует»! А они: «Не у вас же! У государства! Вам какое до того дело?» Мужичок один пьяненький на улице меня за грудки ухватил, кричит: «По закону и по совести, да? Хрена! Позавидовали, сволочи, чужой смекалке!..» Я ему на конкретном примере стараюсь объяснить: «Если, мол, ты увидишь, как к твоему соседу в дом воры лезут, ты что делать будешь?..» Мужичок тут призадумался. «Это смотря, говорит, к какому соседу. Если к Василичу, то за ружьем сбегаю, потому что Василич мне кумом приходится. А если к Константинычу – то пускай лезут. Он, сука, мне с того года литр должен, а отдавать отказывается. Я им, ворам, подскажу еще, где поискать…»
– Что меня более всего удивляет здесь, – медленно проговорил Олег, – так это то, что наиглавнейшими лжецами и пустозвонами почитаются именно те, кто оперирует понятиями закона, чести и совести.
– Чему тут удивляться? – пожал плечами Сомик. – Слова имеют цену, когда они что-то реальное обозначают. А без этого реального они – ничего… Поплавки без грузила.
– Хорош философствовать, – одернул их грубый Двуха. – Ехать пора. Дорога дальняя…
– Жаль, что торопитесь, – вздохнул Каверин. – Я-то надеялся хоть на пару часов вас к нам завезти. Тут недалеко вообще-то… Ладно-ладно, все я понимаю. В другой раз как-нибудь. Когда времена настанут поспокойнее.
– Если таковые когда-нибудь настанут… – буркнул Двуха.
– И поосторожнее там, амигос. Я тут порылся в инете, про вашего Ломового инфу поискал – такого начитался!
– Ну, если всем борзописцам верить… – пренебрежительно усмехнулся Сомик.
– Да сами посмотрите, – Каверин сунулся в карман, достал айфон, по-крестьянски заботливо завернутый в тряпочку. – Вот, у меня закладки есть… Серия статей. Подписаны еще так чудно… Неким Рысаком-Подбельским…
– Что за псевдонимы журналюги себе выбирают! – покачал головой Двуха. – Рысак-Подбельский… Назвался бы лучше Балабол-Бутылкин. Или Наливайко-Соврамши.
– Этот Рысак вроде как прямо с места событий отписывается, – возразил Командор, щелкая крепким ногтем по сенсорной панели. – Вот, например, о том, как Ломовой вербует себе юношей допризывного возраста, как накачивает потом малолеток запрещенными всякими препаратами, подавляющими волю, стимуляторами, под действием которых эти самые малолетки голыми руками рельсы разламывают. В общем, что-то вроде тоталитарной секты создает. Интервью с безутешными родителями прилагается. Вот еще одно интервью – с матерями девочек, которых эта секта, прозывающаяся Северной Дружиной, ворует из семей, заставляя заниматься проституцией. Конкурирующие же конторы, предоставляющие подобный спектр услуг, той же Дружиной нещадно громятся… Не гнушается Ломовой похищать мальчиков и взрослых дяденек с тетеньками – все больше из маргинальных слоев общества, алкоголиков и наркоманов, с тем, чтобы эти товарищи потом бесплатно работали на него. Трупы отказавшихся работать и пытавшихся сбежать закапываются в тайге.
– А младенцев он не похищает? – поинтересовался Олег. – С тем, чтобы потом этих товарищей пожирать?
– Тоже читали, да? – неожиданно подтвердил Каверин. – Последняя публикация. Несмотря на то, что все властные структуры в области Ломовым куплены-перекуплены, одна отчаянная гражданка решила-таки добиться справедливости, до Москвы, то есть, достучаться. Так дружинники на ее глазах малолетнего сына зверски убили, распяв на заборе. Дабы устрашить всех, кого впоследствии идея выступать против него посетит. И поскольку тел ребенка и его матери не нашли, Рысак-Подбельский, основываясь на слухах среди населения, выдвигает предположение, что тела были преданы ритуальному поеданию…
– Неслабо! – оценил Сомик. – А ты что, веришь всему этому?
Каверин пожал плечами:
– Да нет, конечно, но… Дыма без огня, как известно, не бывает…
– Пора ехать, – напомнил Олег.
Командор двинулся вокруг автомобиля, любовно похлопывая его по кузову, как похлопывают верного скакуна перед долгой разлукой.
– Машинка ничего себе, – говорил он. – Мы ее подшаманили на днях. Все, что можно поменять, поменяли; все, что нужно подтянуть, подтянули. Думаю, до Сибири без больших проблем доберетесь… В багажнике спальные мешки, посуда металлическая, кое-какая одежда. Провиант еще – дня на два-три хватит: сало, грудинка копченая, колбаса, хлеб, пироги… Все сами делаем, даже хлеб печем. В бардачке – доверенность на управление.
Двуха прыгнул за руль, принялся ерзать на сиденье, вертя головой, бегая пальцами по панели, как по фортепианным клавишам, – осваивался.
– Эх… – остановившись, проговорил Каверин и умильно замаслившимися глазами оглядел старых товарищей. – Часто армейку нашу вспоминаю… – он вдруг рассмеялся.
– Ты чего? – спросил Двуха.
– Не забыли, небось, как нас после присяги дедушки дрочить взялись: «Вспышка слева! Вспышка справа!» Вот пахали мы с парнями как-то самодельным нашим плугом, а неподалеку молодежь местная расположилась, как обычно, – развлечений-то в деревне мало, а тут такое… Машина стоит их рядом, радио в ней долбит. И вдруг слышу я: «Вспышка!..» Меня как по голове ударило. И натурально тут же падаю ничком, как положено – руки на голове, ноги вместе… Парни мои тогда испугались даже, думали: приступ со мной какой случился. Объяснил им, конечно, неслужившим, что это у меня рефлекторно тело сработало…
– Гражданские!.. – пренебрежительно хмыкнул Игорь. – А кто «вспышку» кричал, я не понял?
– Да никто. Это по радио, как я потом выяснил, о ди-джее каком-то рассказывали. Вспышка – так его зовут. А мозг мой самостоятельно из болботания общего знакомую команду и вычленил.
– А, знаю такого ди-джея, – кивнул Двуха. – Древнейший старикан. Первый русский ди-джей, говорят, еще на патефонах пластинки сводил. Только не Вспышка он, а – Вспышкин…
– Да какая разница?..
– Да-а… было дело в армейке, приятно вспомнить. Те, кто не служил, нас, само собой, не поймут…
Все четверо синхронно вздохнули.
– А ты-то сам как обратно? – спросил Сомик Командора.
– До вокзала рукой подать. Оттуда автобусом. Ну… не будем затягивать прощание. Значит… – Каверин поглядел на Олега, – враг моего врага – мой друг? Так?
– Приблизко так, – ответил тот. – Хотя надобно разобраться получше: кто враг, а кто друг. Вот на месте и разберемся. Из намеченных жертв остался один я. Не уберегли мы… – на мгновение лицо Трегрея стало окаменело неподвижным, – Гогу и Никиту… А сейчас надобно было дать им знать – что искать меня в Саратове не имеет смысла. Чтобы в скверную минуту не попал под удар кто-нибудь еще. Впрочем, за своих я спокоен. Они за себя сумеют постоять. Для того мы с Алимхановым довольно постарались на Полигоне.
