Даже в темноте она увидела, как сузились глаза Беллами.
– Понятия не имею. – Он взял лук и стрелы, которые положил возле себя на землю, перед тем как лечь, и поднялся на ноги. – Давай пойдем и выясним.
Кларк удержала его за руку:
– Погоди, нужно вначале придумать план.
– План? – улыбнулся ей Беллами. – План у нас есть: посмотреть, что там такое. Идем.
Пробираясь меж деревьев, они двинулись в сторону света, который по мере их приближения становился все ярче. Это электричество, поняла Кларк: желтый свет очерчивал идеально ровный круг, заливая окрестные деревья и скалы.
– Кларк, – сказал Беллами тревожным, напряженным голосом и потянул ее за руку, останавливая, – я что-то засомневался. Может, лучше нам дождаться утра?
– Ни за что!
Теперь, когда они подошли так близко, она места себе не найдет, пока не выяснит, в чем дело. Крепче сжав его руку, Кларк снова двинулась вперед.
Источник света был теплым и почти наверняка металлическим. Кларк приподнялась на цыпочки, чтобы лучше видеть, и поняла, что он прячется в некой обнесенной барьером пещере, словно в ней томится живое существо, которое может удрать.
– Что за чертовщина? – услышала она над ухом шепот Беллами. – Эта хрень не может светиться с самого Исхода, верно?
Кларк отрицательно покачала головой:
– Не может. Давным-давно погасло бы. – Ахнув, она отступила на шаг.
– Что? – тревожно спросил Беллами. – В чем дело?
Перед ними было не просто нагромождение скал. В земле были вырублены ступени, ведущие в глубь холма.
Кларк не колебалась. Она двинулась в сторону лестницы. В желтушном свете ей было видно, что Беллами насторожен.
– Не надо, Кларк. Мы никуда не пойдем, пока хоть немного не разберемся, что это за хреновина.
Краем глаза Кларк заметила на ступенях что-то, вначале показавшееся ей обычной тенью, и девушка, наклонившись, присмотрелась. Это оказалась металлическая табличка со старой, полустертой надписью.
– Маунт-Уэзер, – прочла она вслух.
– Что это значит? – спросил Беллами.
Потрясенная воспоминанием, девушка резко выпрямилась.
– Я знаю, где мы! – воскликнула она. – Мне об этом рассказывали!
– Кто? – В голосе Беллами слышалось растущее нетерпение. – Кто рассказывал, Кларк?
– Родители, – тихо отозвалась она.
Беллами с широко раскрытыми глазами слушал, как Кларк рассказывает все, что она смогла припомнить о Маунт-Уэзер, о том, что в тревожные времена тут построили бункер для правительства Соединенных Штатов.
– Правда, родители говорили, что никто не успел добраться туда вовремя, – закончила она.
– Может, кто-то все же успел, – сказал Беллами. – Тут можно было пережить Катаклизм? Если спуститься под землю?
– У меня такое чувство, что так все и было. Я думаю, тут живут наземники.
Беллами посмотрел на лестницу, а потом – снова на Кларк.
– Тогда чего мы ждем? – спросил он, видя, что девушка не двигается с места. – Идем, побеседуем с ними.
Кларк взяла его за руку, и они вместе начали спускаться в темноту.
Глава 24
Уэллс
Уэллс двигался вдоль кромки леса, морщась от боли в натруженных, протестующих мышцах. Уже светало, но он так и не смог уснуть, сдался и сменил на посту караульщика, осоловевшего аркадийского парнишку с сонными глазами, который преисполнился к нему за это безмерной благодарностью.
Взгляд Уэллса все время возвращался к могилам, где среди травы, будто шрам, виднелся свежий земляной холм. Большую часть ночи Уэллс провел у могилы Прийи, украшая ее цветами, хотя, конечно, не мог сделать это так искусно, как Молли или сама Прийя. Зато, думал он с облегчением, болезнь Молли наконец отступила. Перед тем как Саша ушла, Кларк расспросила ее о волчьих ягодах, и в жизни Уэллса появился единственный просвет: он смог рассказать пациентам лазарета, что они совершенно поправятся, как только их организмы полностью освободятся от токсинов.
Уэллс кинул взгляд на примитивное надгробье, на котором было начертано лишь одно слово: ПРИЙЯ. Он не знал ни ее фамилии, ни почему она оказалась в Тюрьме, ни даже любила ли она кого-нибудь. Узнают ли ее родители о смерти дочери? Если браслеты сотни все еще функционируют, есть вероятность, что им уже сообщили. Если нет, Уэллс будет ждать, когда они прилетят на Землю. Он представил себе, как похожая на Прийю женщина выходит из челнока, осматривается по сторонам в поисках дочери, с которой ее разлучили… а потом, пока остальные родители обнимают своих детей, идет вслед за Уэллсом в сторону могил.
Хрустнула ветка, и Уэллс, насторожившись, вскочил, вглядываясь в лес в поисках источника звука, но оказалось, что виной всему белка. На самом деле Уэллс надеялся, что это вернулась Саша, хотя ни за что не признался бы в этом.
Он знал, что ведет себя по-идиотски. Саша не появится тут чудесным образом просто потому, что он не может прекратить о ней думать. Он поступал совершенно правильно, отпустив ее домой. Жаль только, что не додумался спросить, где этот самый ее дом и вернется ли она когда-нибудь обратно. Что, если они никогда больше не увидятся? На задворках его сознания копошилась еще одна мыслишка, никак не желая уходить. Что, если все сказанное Сашей было неправдой? Что, если ее поцелуи были лишь частью плана побега?
Из ступора Уэллса вывели донесшиеся с поляны крики. По утрам там частенько звучало нечто вроде «Руки прочь от моего завтрака!» или «Твоя очередь за водой идти, не пойдешь – убью», – но сейчас происходило что-то другое. Уэллс поднялся на ноги и пошел на шум. У него было ощущение, что причина волнения ему известна.
Народ толпился возле хижины-лазарета, и, когда Уэллс подошел, в его сторону повернулось два десятка голов. По большей части ребята казались растерянными, но кое-кто явно кипел от гнева.
– Она сбежала! – выплюнул Грэхем, шагнув к Уэллсу.
Какой-то короткий миг Уэллс думал, не прикинуться ли ему дурачком, который ни о чем не знает, но он представлял, что сказал бы об этом его отец. Настоящий руководитель признает свои ошибки, не боясь ничьего осуждения. К тому же Уэллс не считал, что отпустить Сашу было ошибкой.
– Ты сказал, что приведешь ее назад, а сам отпустил. – Грэхем обвел глазами собравшихся, желая убедиться, что его слова вызвали волну негодования.
– Что ты себе думаешь, Уэллс? – спросил Антонио, глядя на него огромными недоверчивыми глазами. – Она же была единственным нашим козырем против наземников. Они уже убили Ашера и Прийю. Что им теперь помешает перебить всех остальных?
– Мы же даже не знаем, где Сашины товарищи и знали ли они вообще, что мы ее схватили. К тому же это не они убили Ашера и Прийю, – запротестовал Уэллс, – а другие наземники. Те, которые за жестокость.
