– Да, мы не имели чести быть представлены друг другу, но волей судьбы столкнулись на борту судна «Оливер Кромвель», доставившего меня в Россию. Мисс Челлендер была очень любезна…
Посол, не скрывая некоторой отцовской подозрительности, вполне понятной в сложившейся ситуации, выслушал наш короткий рассказ. Побагровел, сдвинул брови, а потом вдруг махнул рукой, неожиданно рассмеялся и пригласил всех за стол. Нас было только трое, и должен признать, что ужин оказался совершенно великолепным, в стиле пиршеств лучших лондонских ресторанов!
Прозрачный бульон с яйцом, утка в кисло-сладком соусе, шотландский пастуший пирог, идеально прожаренный ростбиф с запеченным картофелем, поджаренный хлеб, превосходное французское вино.
Говорили на английском. Сначала о погоде, как и положено в застольной беседе, потом о новостях мировой политики, деликатно не касаясь острых тем участия в ней Российской империи. Сэр Эдвард находился на посту полномочного посла Британии в Санкт-Петербурге уже больше десяти лет, и его рассказы о службе были необычайно интересны. К тому же он явно знал мою родину даже лучше меня…
Мисс Энни была необычайно оживленной, много шутила и счастливо смеялась. Она и не скрывала, что была рада нашей неожиданной встрече, хотя, по-моему, несколько преувеличивала мою роль в этом событии. Боюсь, девушка искренне верила, что я все эти дни искал только ее и мой визит связан в первую очередь с непременным желанием вновь ее увидеть, а не с какими-то иными причинами.
– А теперь, пожалуй, десерт, – хозяин дома хлопнул в ладоши, и перед нами поставили великолепный цейлонский чай, сливки, печенье и пудинг, посыпанный шоколадной крошкой. – Если позволите, молодой человек, кофе и сигары будут поданы в мой кабинет. Нам есть о чем поговорить, верно?
– Благодарю вас, – так же учтиво поклонился я.
В конце концов, меня пригласили не ради ужина и определенные ответы должны были быть получены. Мисс Энни явно была разочарована предложением папеньки, но, как настоящая дочь своей страны, постаралась ничем этого не проявить. Она лишь скромно выразила надежду, что ее общество не было мне в тягость и отныне я буду чаще посещать их скромное жилище.
– К сожалению, в самое ближайшее время мне предстоит вернуться в Лондон. – Я умудрился не давать девушке опрометчивых обещаний и проследовал за сэром Эдвардом в его рабочий кабинет, расположенный на втором этаже. Энни возмущенно фыркнула и пристукнула каблучком; похоже, эта рыжая болтушка всерьез считала себя такой уж неотразимой.
Посол пропустил меня первым, широким жестом предлагая кресло у распахнутого окна, справа от большого солидного стола. На нем стояли роскошные часы известной фирмы «Брегет»: медная скульптурная композиция изображала обнаженного Геракла, разрывающего пасть Немейскому льву. Между львом и героем греческих мифов находился аккуратный циферблат в позолоченной оправе.
Небольшой стопкой высились бумаги, слева красивый письменный набор, две чернильницы и штук пять перьев, курительные принадлежности и темная бутыль французского дорогого коньяка.
– Итак, кофе или?.. – хозяин выразительно подмигнул в сторону бутылки.
В тот момент мне показалось, что ему просто необходимо выпить для храбрости. Я решил поддержать его, кивнув. Сэр Эдвард быстро наполнил два широких бокала, протянул один мне и, опустившись в кресло за столом, сделал долгий глоток. Я лишь слегка пригубил янтарный «напиток королей», предпочитая хоть как-то сохранить трезвую голову.
– Что ж, молодой человек, я знал, что рано или поздно вы придете за мной, – посол игнорировал мой удивленный взгляд. – Ну, быть может, не вы лично, а любой другой из вашей стаи. Так ведь, господин Строгофф? Или позволите называть вас просто Цепной Пес, ха-ха…
– Что вы знаете о смерти моего отца? – привстал я.
– Сядьте! – он чуть повысил голос, быстро доставая откуда-то маленький пистолет и наводя на меня ствол. – Поверьте, за все долгие годы, проведенные в вашей варварской стране, я привык быть готовым ко всему. Нет смысла скрывать, мы были знакомы с вашим батюшкой. Он не раз вмешивался в планы британской политики и совал свой нос куда не следует. Знай об этом государь Александр, Его Величество первым делом приказал бы посадить его в дом умалишенных! И это давно следовало бы сделать!
– За что вы убили моего отца? – прорычал я, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на сэра Эдварда.
– Я не убивал его. – Побледневший посол нервно отхлебнул коньяк, но пистолет держал наготове. – Это было не мое решение. Можно сказать, его погубил тот самый браслет, что сейчас красуется на вашем запястье…
– Вы лжете.
– Не смейте говорить со мной в таком тоне, мальчишка! Если бы не глупость моей дочери, вы вообще бы не сошли с трапа корабля, а давно кормили бы рыб на дне моря. Только из безграничной любви к моей малышке я позволю вам принести официальные извинения британскому посольству в моем лице, и вы завтра же отправите письменное покаяние царю Александру, в коем признаетесь в навязчивых идеях на почве пьянства и романтической литературы. Взамен вам позволят живым покинуть Санкт-Петербург!
Я встал. Он тоже, а револьвер в его руке не оставлял ни малейших сомнений в его решимости.
– Надеюсь, вам хватит ума понять и оценить благородство моего предложения. В противном случае, господин Цепной Пес, или правильнее щенок…
Сэр Эдвард резко замолчал, глядя на что-то за моей спиной. Он словно бы улыбнулся каким-то своим мыслям, медленно качнув мясистым подбородком. Я лишь успел расслышать скрип ставень, попытался обернуться, и в тот же миг тяжелый удар по затылку опрокинул меня во тьму.
Поверьте, мне доводилось терять сознание, и не раз. В юности мне пришлось зарабатывать «мальчиком для битья», и нередко пьяные джентльмены, превосходящие меня опытом, габаритами и грубой силой, без малейшей совести били так, что я летел через весь ринг, словно перышко! Бывали случаи, когда ради меня вызывали врача, но чаще всего обходились по старинке – просто выносили на свежий воздух и вливали бренди сквозь зубы. Через десять-пятнадцать минут я кое-как уходил своими ногами…
Это нормально, в конце концов, я же сам согласился на эту работу, и чаевые порой были весьма щедрыми. Чем старше я становился, тем реже меня удавалось «уложить», а к шестнадцати годам, после двух показательных боев, завсегдатаи клуба уже просто не рисковали всерьез со мной связываться.
Однако плюс от тех прошлых страшных ударов, несомненно, был: я привык быстро приходить в себя. Не знаю, сколько времени мне довелось быть в отключке в этот раз, но когда сумел разомкнуть глаза, стать на четвереньки и сфокусировать зрение, то едва не закричал от ужаса…
Сэр Эдвард лежал на боку, в трех шагах от меня, а из его шеи торчала черная рукоять ножа. Кровь заливала ковер, английский посол смотрел на меня невидящим взглядом, он был еще жив, губы шевелились, а скрюченный палец пытался что-то вывести на паркетном полу. Вроде бы это была латинская буква «S»…
