После чего нахлобучил свою мохнатую папаху и быстро отшагнул в сторону. На миг мне будто бы показалось, что он быстро смахнул кулаком слезу. Но скорее всего, просто отер лицо от редких капель дождя. Не думаю, что этот дубовый чурбан вообще был способен хоть на какие-то человеческие чувства.
Все посмотрели на меня. Я подошел к отцу и, наклонившись над гробом, замер, не зная, что сказать. Меня обуревали противоречивые чувства. Я любил его и не мог простить за то, что он отправил меня за границу, бросил там одного, а когда позвал к себе, то было уже слишком поздно. Он спас меня, но он же и отнял себя у меня. Навсегда.
– Прощайте.
Это все, что я смог тогда сказать. И груз этого страшного слова до сих пор тяготит мою душу. Но, увы, в тот момент все было как было, именно так. Ничего не изменишь. Потом я всю жизнь мысленно разговаривал с отцом, но это было потом…
Крестьянские парни быстро заколотили крышку гроба, аккуратно опустили его в могилу и, дождавшись, пока все мы бросим по три горсти мокрой земли, поплевали на ладони, дружно взявшись за лопаты. Дождик не переставал моросить, теперь могильный холмик напоминал гору черно-коричневой грязи.
Матвей поднял простой деревянный крест и одним могучим движением глубоко воткнул его в изголовье. Навалился всем телом, покрутил, убедился, что надежно, и, выпрямившись, похлопал крест по перекладине, как старого друга. Что ж, возможно, ему не привыкать хоронить близких, но на меня подобная фамильярность произвела не самое приятное впечатление…
Старенький батюшка быстро благословил каждого из нас, еще раз сказав что-то приличествующее случаю о Боге, судьбе и «из праха вышли, в прах и войдем». Нянюшка поправила намокший платочек и попросила его пройти с нами к дому на поминки. Парням денщик отца сунул в руку по рублю, и они, подхватив на плечи лопаты, радостно отправились восвояси, в другую сторону. Здесь их дело было сделано, а работы на селе всегда хватает.
Я сам ни во что не вмешивался и ни о чем не думал. Голова была удивительно пустой, а чувство утраты настолько обреченным, что не хотелось уже ничего. Только бы побыстрее все это кончилось, только бы с завтрашнего дня начать оформлять бумаги, продать тут все, расплатиться со всеми и уехать.
Не знаю куда. Возможно, в ту же Великобританию, в какое-нибудь отдаленное графство, где снять коттедж у моря, просить место преподавателя в сельской школе и спокойными вечерами дописывать свой труд о Китсе. Хотя, учитывая мой оксфордский диплом и знание языков, я могу прекрасно устроиться в любой стране Европы. Главное, как можно скорее вырваться отсюда. И все забыть…
– Попридержи шаг, хлопчик. – Железная рука вдруг цапнула меня за воротник плаща, останавливая на ходу.
Я вспыхнул, как порох, но в ту же минуту совсем рядом раздалось конское ржание – из ближайшего перелеска к нам направлялись четверо всадников. Пятый стоял поодаль, то ли наблюдая, то ли командуя. Все они были одеты в длинные темные пальто или шинели, шляпы гражданского образца и почему-то черные маски. Последнее меня, скорее, рассмешило.
– Кто это? Что за дешевая театральщина? – фыркнул я.
Мне никто не ответил. Бородатый казак, быстро оглядевшись по сторонам, сунул пискнувшую нянюшку в невысокие придорожные кусты. Не знаю, каким шестым чувством он понял, что сейчас будет, но, не доехав до нас десяти шагов, трое всадников выхватили пистолеты и дали залп!
Я, как последний кретин, так и стоял, скрестив руки на груди. Денщик резко пригнулся, а вот старенький священник тихо охнул, схватился за живот и упал на колени. У меня потемнело в глазах…
– Лягай, дурень! – грозный Матвей силой бросил меня на землю, носом в грязь, и в этот момент всадники напали на нас ровным строем.
Дорогу заволокло пороховым дымом, и, наверное, только это спасло нас от неминуемой смерти. Лошади испуганно ржали, вставая на дыбы, нападающие стреляли молча, но неуверенно, словно боясь случайно попасть в своих же.
Я увернулся от тяжелых копыт пегой лошади, метнувшейся в мою сторону, и на четвереньках пополз к кустам. А за моей спиной раздался какой-то медвежий рев, и денщик отца, вскочив на ноги, закрутил хвост ближайшего коня, буквально руками повалив несчастное животное. Всадник, падая, страшно ударился о землю и уже не встал. Он даже не пытался выбраться из-под придавившей его лошади.
Остальные спрыгнули с седел, выхватили короткие ножи и пошли в рукопашную. Двое на старого казака, а один развернулся в мою сторону.
– Да что происходит, черт вас возьми?! – взвыл я, быстро вставая и стаскивая с плеч мокрое пальто. При этом рука моя случайно попала в карман, и в ладонь упал холодный тяжелый предмет.
– Значит, бокс? – Я швырнул в противника пальто, но он увернулся.
Его нож мелькал с невообразимой быстротой, словно веселая летучая рыбка. Я даже толком не успел принять правильную стойку, как получил два длинных, неглубоких пореза на локте и бедре. Потом человек в маске нырком бросился вперед, но я успел крутануться на пятке, встретив его жестким боковым в ухо. Мой противник по инерции сделал два шага и упал ничком. Наступила резкая тишина…
– Живой? – Ко мне шагнул денщик отца, быстро осмотрел раны, скривился и махнул рукой. – Это мелочь, заживет, как на собаке.
– А? – я хотел спросить его, где остальные нападавшие, но страшная картина короткой бойни заставила меня проглотить свой вопрос.
Тот, что упал с лошадью, видимо, разбил голову о случайный камень. Еще один лежал с неестественно вывернутой шеей, а третий валялся на спине, и рукоять его пистолета торчала у него изо рта. Тот, кого я ударил, тоже не подавал признаков жизни. Брошенные кони разбежались в стороны. Я почувствовал приступ тошноты.
– А ты ничего, не сдрейфил. Где драться-то выучился?
Я отвернулся, разжал ладонь, тупо посмотрел на серебряный браслет Цепных Псов. Неужели с его помощью я стал убийцей?
– Одним ударом и насмерть, – хладнокровно подтвердил Матвей.
Он, нимало не смущаясь, принялся обыскивать трупы, а высунувшаяся из кустов нянюшка бросилась к старому священнику. Упав на колени, она повернула батюшку к себе лицом и тихо завыла. Стоящий на пригорке всадник молча тронул поводья, разворачивая коня…
Я потер кулаками виски. Мир рушился под ногами, творилось что-то совершенно необъяснимое и невозможное. Неужели тот кошмарный рок, который начался в Лондоне, преследует меня и здесь? Но почему? За что? Кому я настолько мешаю, что за мной высылают вооруженных всадников и вокруг меня гибнут ни в чем не повинные люди?!
– Ох ты ж, мать твою! Так ить то китаезы, – глухо раздалось у меня за спиной.
Я подошел к казаку, только что снявшему черную маску с первого трупа.
Оскаленные зубы, желтоватый цвет кожи, характерный разрез глаз свидетельствовали в пользу слов отцовского денщика. Но откуда в центре России, под Санкт-Петербургом, взялись китайцы?! Это же полный бред и сумасшествие…
