– Доброе утро, – Она огляделась. – Переделываешь кабинет?
– Да.
Она должна была что-то предпринять, помочь ему, но не понимала и не знала, что и как надо сделать. Она подошла к нему и положила руку ему на плечо.
– Йен, с тобой все в порядке?
Какой дурацкий вопрос.
– В абсолютном порядке. – Он коснулся ее щеки и улыбнулся, но это была улыбка дипломата.
Его глаза не улыбались.
Она обняла его за талию и прижалась щекой к его плечу.
– Ты найдешь себе другое занятие, – сказала она, желая, чтобы это было правдой. – Тебе просто нужно время.
Он шевельнулся и, когда она отступила назад, отвернулся.
– Вот времени-то у меня, кажется, слишком много, моя дорогая. – Он направился в другой конец комнаты к балконной двери. – Я пойду прогуляюсь.
Лючия крепко сжала губы и с болью в сердце смотрела, как он выходит на террасу. Он ушел, даже не оглянувшись.
Из-за нее он стал человеком, который не знал, куда ему идти и чем занять свое время. Она раньше надеялась, что как-то сумеет заполнить пустоту, в которой он из-за нее оказался, но теперь начинала понимать, что никогда не сможет этого добиться. Она любила его, и ей этого было достаточно, но она боялась, что ему всегда будет этого мало. Чтобы спастись самой, она отняла у него смысл жизни и не знала, сумеет ли когда-нибудь возместить ему эту утрату.
Отвернувшись, она взглянула на пол и подняла бумагу, которую он читал перед уходом. Лючия долго стояла там у окна, и слезы падали на благодарность премьер-министра сэру Йену Муру за отличное проведение переговоров по заключению договора с Болгери.
Глава 20
В течение последующих двух недель Лючия предпринимала все, что могла, чтобы сделать своего мужа счастливым. Она пыталась отвлечь его от мрачных мыслей, старалась не оставлять одного. Она попробовала было поговорить с ним о его чувствах, но Йен не принадлежал к людям, которые обсуждают такие вещи. Она занималась с ним любовью, заставляла улыбаться, а иногда и смеяться. Но что бы она ни делала, сознание своей вины и его уныние омрачали их жизнь, как серая туча, которая становилась все больше, темнее и тяжелее с каждым прожитым днем.
За завтраком она наблюдала, как он читает письма своих коллег по дипломатическому корпусу, и понимала, что он тоскует по прежней работе. Иногда он говорил о дипломатических делах, и она улавливала в его голосе грустные нотки. Он старался притворяться, что ему это неинтересно и он ушел от дел, но она знала, как это было важно для него, и у нее разрывалось сердце. По почте ему приходили газеты со всей Европы, и он каждый день читал их. Большинство этих газет доходили до Девоншира с недельным или даже большим опозданием, но Йен сосредоточенно изучал мельчайшие подробности, и смотреть на него было просто невыносимо.
Когда она разрушала его карьеру, она не понимала, какую глубокую рану нанесет ему ее поступок, но теперь она это осознала. Она была полна решимости все исправить. Но как это сделать? Они были женаты всего около двух недель, когда она подумала, что, возможно, появился удобный случай, которого она ждала.
– Визит твоего отца почти закончен, – сказал ей Йен за завтраком, прочитав письмо лорда Стэнтона. – Через неделю он возвращается в Болгери.
Лючия застыла с ножом и вилкой в руке.
– Он уезжает через неделю?
– Через девять дней, как пишет Стэнтон.
И неожиданно Лючия ясно поняла, что она должна предпринять. Сразу же после завтрака она написала письмо отцу. Под предлогом, что ей надо что-то купить, она отправилась в Хонитон и послала письмо срочной почтой. Глядя вслед всаднику с ее письмом, уносившемуся галопом по Хай-стрит в направлении Лондона, Лючия сделала то, что делала всегда, когда ей было нужно что-то невозможное. Она скрестила пальцы и произнесла молитву.
– Пусть Чезаре увидится со мной, – шептала она, – и пусть он хотя бы раз в жизни поступит как отец, а не как принц!
Прошло три дня, и первая просьба Лючии была исполнена. Однако Йен угрожал разрушить ее планы, прежде чем они осуществятся.
– Ты с ним не встретишься, – сказал он, положив нож и вилку на стол, за которым они завтракали, и сердито посмотрел на нее.
– Он приказывает мне приехать, – ответила она, опустив голову, чтобы Йен не видел ее лица.
Она притворилась, что читает письмо, которое держала в руках.
– Граф Тревани сообщает, что Чезаре хочет повидаться со мной единственный и последний раз до своего отъезда.
– Только один человек имеет право приказывать тебе, куда ехать. Это твой муж, а я говорю, что ты не поедешь. Почему ты должна пойти ему навстречу, после того как он так гнусно обошелся с тобой?
– Я думаю, мне следует встретиться с ним, – осторожно выбирая слова, сказала она. – Вполне вероятно, что я больше никогда не увижу его. – Она похлопала письмом по губам, делая вид, что размышляет над его содержанием, затем кивнула. – Да, по-моему, мне следует поехать. Я этого хочу.
– Хочешь? – Он недоверчиво посмотрел на нее. – Бога ради, скажи зачем?
Лючия улыбнулась, пытаясь выглядеть беспечной.
– Это даст мне возможность в последний раз натянуть ему нос. Искушение слишком велико.
Этот аргумент, казалось, не произвел на ее мужа никакого впечатления, и она стала серьезной.
– Йен, я желаю поехать, – настаивала она. – Честно. Мне хочется увидеть его.
– Представить себе не могу зачем.
Она, насколько считала возможным, дала ему самый правдивый ответ:
– Я начала новую жизнь и хочу оставить прошлое позади. – Она наклонилась и положила ладонь на его руку. – Если я этого не сделаю, всегда буду об этом жалеть.
– Это для тебя так важно?
Она посмотрела на мужа, до сих пор остававшегося для нее человеком непостижимым, опьяняющим ее своей таинственностью, человеком, которого ей больше всего на свете хотелось сделать счастливым и кого она любила.
– Да, Йен, – тихо сказала она. – Это очень важно.
Йен договорился с Диланом, что они остановятся и доме на Портмен-сквер. Они приехали в Лондон спустя четыре дня после получения распоряжения Чезаре. На следующий день Йен проводил ее на аудиенцию с отцом. Принц и его свита занимали просторные апартаменты напротив Уайтхолла, в которых размещали большинство высоких гостей британской короны во время их государственных визитов. Йен настоял, что будет сопровождать ее на аудиенцию, и когда они приехали, их проводили в бело-золотую приемную, где им велели подождать, пока за Лючией не зайдет министр ее отца, граф Тревани.
– Тебе нет необходимости оставаться здесь, – сказала она Йену, садясь на обитую бархатом скамью. – Чезаре не позволит тебе присутствовать на аудиенции, так что ты просидишь здесь бог знает сколько времени. Почему бы тебе не пойти в свой клуб? Или лучше повидать своих коллег в Уайтхолле? От них ты сможешь узнать самые последние новости.
