Он не смотрел на нее. Только выпрямился в кресле, поднял газету и притворился, что читает. Словно ничего не произошло.
Она смотрела на его холодный, гордый профиль и думала о том, почему в семнадцать лет полюбила его. За улыбку, остроумие, способность смешить. Но теперь ей уже не семнадцать, и, глядя на него, она не замечала тех мелочей, которые были так важны для нее в те времена.
И в этот момент Виола снова влюбилась в Джона Хэммонда.
Она знала, что любые слова бесполезны, и поэтому промолчала. Только осторожно вытянула из его рук газету.
— Пойдем со мной, — попросила она, взяв его за руку.
— Куда?
— Позволь мне немного покомандовать…
Она повела мужа наверх. Зажгла лампу в спальне и принялась его раздевать. Сняла вечерний фрак, развязала галстук и отбросила в сторону. Расстегнула жилет и рубашку и стащила с плеч. Он не возражал. На губах не было улыбки. Красивое лицо оставалось мрачным. Но он позволял ей ласкать его, хотя тело оставалось неподатливым и напряженным под легкими прикосновениями ее пальцев.
Она провела ладонями по его обнаженному торсу: широким плечам, груди и животу. Потом опустилась на колени и расстегнула брюки. К тому времени, как она стала ласкать его плоть, он уже был откровенно возбужден.
Виола поцеловала его, взяла в рот, и Джон, задохнувшись, погрузил руки в узел ее волос, откинул голову и застонал.
Потом он зарычал, стиснул ее запястья, оттолкнул, вскочил, поднял ее на ноги и стал целовать, отчаянным рывком задирая юбки. Похоже, Джон окончательно потерял самообладание.
Вскинув к талии ярды шелка и муслина, он стиснул ее ягодицы и оторвал жену от земли.
— Обхвати меня ногами, — приказал он.
Виола повиновалась. Джон прижал ее к себе, насадил на свою плоть и прижал спиной к стене.
— О! — выдохнул он, яростно вонзаясь в нее раз, второй, третий, прежде чем содрогнуться в экстазе. Он еще долго продолжал держать ее, жадно глотая воздух, потом медленно поставил на ноги и тут же лихорадочно прижал к себе, целуя ее волосы.
— Виола, — шептал он. — Моя жена. Моя жена.
Глава 19
Виола с нетерпением ждала приезда своего брата. Она знала, что Энтони будет вежлив с Джоном хотя бы ради нее и ради соблюдения этикета. А когда увидит, как она счастлива, наверняка забудет и простит обиды. Дафна, конечно, обрадуется примирению супругов. А Дилан и Грейс обязательно помогут мужчинам найти общий язык, тем более что дружат и с тем, и с другим. К концу двухнедельного визита Энтони и Джон уже станут считать друг друга братьями. По крайней мере Виола очень на это надеялась.
Но вопреки ее чаяниям все пошло не так гладко. Первые несколько дней ситуация была невероятно неловкой. Она видела старания мужа и брата быть взаимно учтивыми. Но шутки Джона не веселили Энтони. Мало того, неприязнь Энтони к зятю была ощутимой. Поэтому за обедом чаще всего царило молчание, прерываемое редкими репликами Дилана и попытками женщин вести светскую беседу. Хуже всего было, когда после обеда дамы удалялись в гостиную, а мужчины оставались в столовой поговорить за портвейном и бренди. Обычай диктовал, чтобы эта церемония продолжалась не менее получаса. Однако мужчины неизменно присоединялись к дамам гораздо раньше. Все изменилось на пятый день. Прошло четверть часа, полчаса, час… полтора… Мужчины не появлялись.
— Что, по-вашему, они там делают? — спросила Виола, стараясь не выказывать волнения. — Успели поладить или убивают друг друга?
Неожиданно снизу донесся мужской смех, и Виола стиснула руку Дафны.
— Слушайте! — велела Дафна.
Очевидно, веселье в столовой было в самом разгаре.
— Они смеются? — пораженно прошептала Виола, переводя взгляд с Дафны на Грейс. — Энтони и Джон в одной комнате, и они смеются!
— Возможно, потому что пьяны, — безмятежно предположила Грейс, пригубив мадеры, и, лукаво взглянув на Виолу, добавила: — Дилан сказал, что глупая распря между лучшими друзьями продолжается слишком долго. Что он собирается напоить обоих и положить этому конец раз и навсегда.
— Напоить?! — повторила Дафна. — Он так решил? А если они поубивают друг друга?
— Я спросила о том же, — улыбнулась Грейс, поправляя светлые волосы. — Дилан сказал, чтобы я не беспокоилась. В пьяном виде Джон особенно остроумен, а Энтони становится куда дружелюбнее, поскольку сразу забывает, что он — его светлость герцог.
Из столовой по-прежнему доносился смех, и Виола поспешно вскочила.
— Я этого не вынесу! Меня буквально сжирает любопытство! Нужно непременно узнать, над чем они смеются. Идемте!
Женщины беспрекословно последовали за ней вниз и стали подслушивать у двери столовой. Причина смеха стала тут же ясна. Все трое сочиняли лимерики. Непристойные и до ужаса глупые.
— Как-то шлюха из Чешира, — начал Дилан, пока Виола тихо приоткрывала дверь, чтобы взглянуть на мужчин. — Как-то шлюха из Чешира, — повторил Дилан, но дальше дело не пошло. — Что рифмуется с Чеширом? — Он подлил себе бренди из полупустой бутылки.
— Глупый вопрос, Мур, — фыркнул Джон, отпив портвейна. — Мир, конечно! Что еще?
— Пир, — предложил Энтони и издал торжествующий крик.
— Есть! — воскликнул Дилан.
Как-то шлюха из Чешира
Возвращалась ночью с пира.
Лицо, как у ведьмы, кожа в морщинах,
Зато знает толк в горячих мужчинах.
Остальные разразились смехом, и Виола удивленно покачала головой. Ее брат сочиняет неприличные лимерики с Джоном и Диланом!
— Черт возьми, Тремор! — воскликнул Джон. — У тебя настоящий талант. Давай еще! Однажды девка из Норфолка…
Виола плотнее прикрыла дверь и прошептала:
— Подумать только, что миром правят мужчины!
— Пугающая мысль. Не так ли? — прошептала Грейс в ответ.
Женщины дружно кивнули и на цыпочках поднялись наверх. Едва войдя в гостиную, Дафна буквально рухнула на стул, весело засмеялась и объявила:
— Виола, думаю, ты можешь быть абсолютно уверена вот в чем: отныне твой муж и твой брат станут гораздо лучше ладить. И кроме того, завтра утром будут ужасно мучиться от похмелья.
Виола улыбнулась, посчитав, что похмелье — очень малая цена за мир в доме.
Хотя предсказание Дафны о том, как будут чувствовать себя мужчины на следующее утро, оправдалось, исход вечера был успешным. Прошла всего неделя, а Джон и Энтони уже обсуждали совместные предприятия, ловили форель и пребывали в полном согласии по поводу многих политических проблем. Дилан, как заметила Виола, чаще всего находился в оппозиции, насколько она понимала, намеренно, поскольку это всегда вынуждало Энтони и Джона объединяться против него. Дилан всегда был дьявольски умен.
