Тут подошел Шарков.
— Разрешите вас пригласить на танец? — спросил он, обращаясь ко мне и отстраняя пошатывающегося Харольда.
Глупо было бы отказываться в данной ситуации от такого предложения. Я поставила фужер на стол и под руку с Шарковым двинулась в глубину зала, где уже закончился показ моделей и началась неофициальная часть.
Когда смолкла музыка и образовалась минутная пауза, к нам подошел довольно высокий, одетый по последней моде блондин. Его одутловатое лицо, на котором тускло поблескивали холодные лягушачьи глаза, растянулось в снисходительной улыбке.
— А, и ты здесь, — промямлил подошедший, небрежно обращаясь к Шаркову, — познакомил бы с девушкой.
— Знакомьтесь, — представил нас невозмутимый Шарков, — Татьяна Александровна, Аркадий Вадимович.
— По-моему, официальная часть у нас закончилась, — игриво произнес Гарулин (я поняла, что это был он), — можно вас называть Татьяной? — Гарулин приподнял брови и с хитроватой улыбкой посмотрел на меня.
— Думаю, можно. — Я с интересом взглянула на него.
— Вот и ладушки, а меня можете называть Аркадием. А вы, позвольте узнать, Татьяна, давно Эдуарда знаете?
Шарков опередил меня с ответом:
— Уже минут двадцать, и я не намерен прекращать этого знакомства.
— Что, вот так серьезно? — дурашливо съязвил Гарулин, мотнув головой.
Тут я недалеко от нашей группы заметила Степу Сергеева, который налегал на бутерброды с красной икрой. Я извинилась перед своими собеседниками и направилась в его сторону.
— Привет, — я подошла к нему незамеченной.
Он удивленно вскинул на меня глаза, едва не поперхнувшись.
— Привет, — протянул он, — ты-то как здесь оказалась?
— Один знакомый пригласил.
— А где же он?
— Он деловой человек, уже сбежал отсюда, а я решила немного развлечься, — быстро нашлась я с ответом.
— Он сделал непростительную глупость, что оставил в одиночестве такую девушку.
— Степа, давай без комплиментов и без намеков, лучше скажи, как ты сюда попал?
— Если я тебе скажу, что одеваюсь от Шульмана, ты же не поверишь?
— Естественно, хотя почему бы и нет? — бросила я с иронией.
— Где же еще быть прессе, как не на презентации? Здесь бутерброды бесплатные и выпивка халявная. А покушать я всегда любил, — самодовольно и цинично подытожил Степа.
— По тебе этого не скажешь, — отвесила я ему невольный комплимент.
— Степа, Степа, — торопливо подошедший мужчина в помятом пиджаке затеребил Степана за рукав, — пошли скорее, я уломал Цымбалова на интервью!
— Знакомься, Танюша, это корреспондент нашей газеты Лысенко Семен Григорьевич, подпольная кличка Котовский. — Степан рассмеялся собственной остроте.
Я внимательно посмотрела на Котовского. Он с лихорадочной поспешностью протянул мне руку, которую я проигнорировала. Он молниеносно спохватился и как ни в чем не бывало опять затараторил по поводу интервью. Наконец, понуждаемый настоятельными просьбами Лысенко, Степа отклеился от меня и направился следом за Котовским.
Теперь, когда я знала в лицо всех участников вечеринки, мне оставалось только наблюдать за ними. Я приподнялась на носках, оглядывая зал в поисках Шаркова, и, не обнаружив его, направилась к стойке бара. Он оказался там. При виде меня в знак ироничного приветствия он приподнял свой бокал с коньяком.
— Что вам заказать?
— «Киндзмараули».
— У вас хороший вкус, — подмигнул мне Шарков, слегка захмелев от выпитого.
— Благодарю, я стараюсь употреблять только качественные напитки.
Получив свой фужер, я отозвала Шаркова в сторону, подальше от нежелательных ушей.
— Скажите, Эдуард Игоревич, а что за отношения у Рахмонова с Синчуговой?
— А, Рашид подобрал ее после шефа, — довольно жестко выразился Шарков, — но похоже, что их роман идет уже на убыль.
Сделав несколько глотков вина и вновь наслаждаясь его изысканным букетом, я заметила, что Синчугова направляется к выходу. Куда это она?
С фужером в руке, даже не извинившись перед Шарковым за свою внезапную отлучку, я двинулась за ней. Дойдя до гардероба, она свернула направо. Я следовала за ней по тускло освещенному коридору, впереди маячила дверь туалетной комнаты, но, к моему удивлению, Синчугова еще раз свернула направо.
Чтобы не вызывать подозрений, я прошла прямо, до туалета, боковым зрением заметив коренастую мужскую фигуру. Нет, это не Рахмонов. Я прислонилась спиной к стене и, повернув голову в сторону коридора, где скрылась Синчугова, напрягла слух.
— Как вы докажете, что они у вас? — раздраженно спросила Синчугова.
— Я не собираюсь ничего вам доказывать, хотите получить их назад — платите. — Я узнала шепелявый голос Семена Григорьевича.
— Так дела не делают, по крайней мере я должна их увидеть.
— Да что на них смотреть, это же не гробница Тутанхамона, — ядовито пошутил Лысенко. — И потом, докажите мне сначала, что у вас есть деньги, а уж тогда и поговорим.
— Вы что, дурой меня считаете? Из-за этих документов можно башки лишиться! Нет, смешная ситуация, вы украли документы у Ларионова, а теперь еще требуете с меня какие-то деньги!
— Мы что, будем мораль друг другу читать? Но если уж вы об этом заговорили, то сами-то вы разве не украли их? И если я сообщу вашему шефу, кто это сделал, он вас по головке не погладит! — зло бросил Лысенко.
Голос Синчуговой дрогнул, захлебнулся хриплой истерикой. Можно было только догадываться о нечеловеческих усилиях, которые она прикладывала, чтобы не закричать и не выдать себя.
— Короче, — Лысенко начал уже командовать и перешел на «ты», — где меня найти, ты знаешь, а пока, за мое молчание, выкладывай все, что у тебя с собой, поняла?
Послышалось щелканье замка сумочки, шуршание купюр.
— Так, сколько здесь? Маловато! Ну ладно, живи пока.
В глубине коридора раздались шаги и забрезжили силуэты двух женщин, направлявшихся в сторону туалета.
Черт возьми, стоять, прижавшись к стене, рядом с туалетом было глупо, и я, прошмыгнув внутрь, заперлась в кабинке и, услышав шаги входящих, спустила воду, а пустой фужер аккуратно пристроила за мусорной корзиной — если бы эти тетки увидели меня с пустым фужером в туалете, они бы наверняка подумали, что я занимаюсь уринотерапией.
Когда я вышла, одна из женщин, рыхлая, средних лет брюнетка, курила, стряхивая пепел в раковину. Я осторожно открыла сумочку, достала пудреницу и, приблизив лицо к зеркалу, припудрила лоб, нос и подбородок.
Когда я проходила мимо бокового коридорчика, там было пусто и тихо. Ну что ж, я и так достаточно сегодня услышала.
