– В одиночку мне не справиться. Кроме того, я не умею стрелять в спину, тем более женщинам, которые ко мне хорошо относились. Гораздо лучше будет так: в подходящий момент я открою вам дверь, вы войдёте, без пролития крови нейтрализуете её или их, и мы тут же исчезаем, прихватив с собой столько денег, сколько унесём…
– Интересная схема, – произнёс Лютенс. – Примерно как в вашем фильме «Операция «Ы». Бабушка с мелкашкой сторожит склад, и мы её… Того. А если не выйдет? Как-то вы не так сработаете, и пулю от ваших дам мне получать?
– Нет, что вы, Лерой. Уж это я обеспечу…
В этот момент Волович искренне считал, что как-нибудь он внимание Герты с Людмилой отвлечь сможет, да хотя бы из двух баллончиков перечным газом сразу обеим и прямо в глаза. А там уж пусть профессионал работает.
– Хорошо, Михаил, – сказал Лютенс. – Мы этим непременно займёмся, когда я вернусь. В прежнем качестве или как частное лицо. Так что спокойно готовьтесь и ждите.
– А может – прямо сегодня сделаем и с плеч долой? – каким-то плаксивым тоном, словно Моргунов вдруг преобразился в Вицина, спросил Волович. Ждать ещё несколько недель ему вдруг показалось невмоготу.
– Нет, как ваши «урки», «на рывок» я не работаю. Любое дело должно быть как следует обмозговано и подготовлено. Так что не нервничайте, Миша, тратьте деньги, раз здешние нам больше не понадобятся… Выглядите вы каким-то замученным. Может, вам к девочкам стоит съездить развлечься? У меня есть адресок приличного дома свиданий, могу поделиться.
– Спасибо, обойдусь, – раздражённо ответил Волович. – Лучше вы возвращайтесь поскорее.
– Как только, так сразу, – усмехнулся Лютенс, употребив плебейский, его самого крайне раздражавший оборот. – Главное – вы тут глупостей не наделайте…
Глава десятая
В это же самое время, с поправкой на поясное, естественно, на обширную площадку перед изящным, в стиле архитектора Фрэнка Л. Райта, строением, почти точной копией знаменитого «Дома над водопадом»
[151]
, вышел весьма пожилой господин. Точнее было бы назвать его просто старым, но что-то мешало. Возможно то, что за исключением морщинистого лица и выражения глаз всё остальное могло бы принадлежать человеку между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Даже волосы у него были не седые по-настоящему, а так, сероватые, цвета окисленного алюминия, или махорочного пепла, если угодно.
Мужчина, одетый только в подобие купального халата из буклированной ткани апельсинового оттенка, подошёл к высокому, по грудь, деревянному ограждению. В руке он держал массивную телефонную трубку с коротким штырём выдвижной антенны и внимательно слушал своего собеседника.
Сам собеседник столь же отчётливо был виден, тоже в натуральную величину на левой половине окна-экрана, окружённого чуть пульсирующей фиолетово-сиреневой рамкой в ладонь шириной. Цвет рамки указывал, что канал сейчас работает в режиме «одностороннего окна»
[152]
.
– То, что вы говорите, Дональд, достаточно интересно. И вы совершенно уверены, что «самурай» заранее и специально к вашей встрече не готовился?
Фёст смотрел на джентльмена (а это был явно джентльмен, хотя и не совсем англосаксонского экстерьера, было в нём нечто левантийское, пожалуй) и на всю вообще картинку не просто с интересом. Он был попросту поражён, как легко и просто решилась загадка, над которой в своё время безуспешно бились не только они с Секондом, но и Новиков с Шульгиным. Кто, каким образом, зачем и для чего организовал в этой России позапрошлогодний «Хлопок одной ладонью»?
[153]
То, что к безобразиям и в реальной РФ, и в новосозданной Империи приложили руку Лихарев и Даяна, сомнений не было, они сами в этом признались, но что касалось земных исполнителей, похвастаться было нечем. На каком-то, очень высоком, кстати, уровне структур Гиперсети (как бы не самими Игроками) был поставлен очень мощный, непробиваемый никакими имеющимися в распоряжении «Братства» средствами блок. Для аналогии можно представить, что самым опытным средневековым специалистам по штурму крепостей предложено было бы взять линию Маннергейма. Причём её защитники использовали бы лишь пассивные средства обороны. И всё равно – ни таран, ни кирки, ни пороховые мины не помогут против «восьмисотого» бетона. Против проволочных заграждений всех видов, усиленных минными полями, во всём тогдашнем цивилизованном мире тоже ни средств, ни методик не имелось.
Кому-то, всё тем же пресловутым Игрокам, или некоей «третьей силе», возможно и неразумной даже, как Природа у Стругацких в «Миллиарде лет», потребовалось сделать так, что даже почти всемогущие, по людским меркам, аггры уровня Лихарева и тем более Даяны, не сумели разобраться, кто, в конце концов, явился непосредственным исполнителем замысла по перехвату управления сразу двумя странным образом состыкованными реальностями.
Была в общем-то проведена элементарная, примитивная даже операция прикрытия. Вроде как стрелки на железнодорожных путях перевели, и поехал поезд вместо Москвы в Саратов, и никто из пассажиров по ночному времени этого не заметил, а когда заметили – уже поздно было.
Вот и «Братство» спохватилось, начало разбираться, что, как и почему. Дошли тогда до «предпоследнего», как им показалось, уровня вселенского, иначе не скажешь, заговора, а дальше – тупик. Или – «стратегическая пустота», если угодно. Весьма и весьма высокопоставленным фигурам поступали команды, ставились задачи, выделялось финансирование – и вроде бы ниоткуда. Сами исполнители, даже подвергнутые самым изощрённым методикам воздействия на подсознание, в один голос утверждали, что всё, что было, – просто череда «озарений». Вдруг «пришло в голову» – и всё. И ведь не поспоришь по большому счёту. Поди узнай, каким именно образом пришло в голову Гитлеру стать поначалу руководителем вполне маргинальной партии, потом канцлером и, наконец, Фюрером своего народа и Рейха. Однако удалось, но он, если б его получилось взять живым, ничего сверх того, что написал вместе с Гессом в «Моей борьбе», всё равно бы не сказал.
Когда такая же практически история начала повторяться уже в Империи Олега – появление на арене вместо Даяны с Лихаревым Арчибальда, поставившего перед собой те же цели, что и они, и задействовавшие аналогичные общественные структуры, от «Хантер-клуба» до «Чёрного интернационала» и самого обычного криминалитета, Фёст задумался.
