Издалека, с другого конца квартала, его сердито окликала Тедди. Верн снова шагнул на тротуар и медленно, руки в карманах, пошел к ней.
– В чем дело? Почему ты вернулся?
– Там мальчик, школьник. Играет на гобое.
Тедди пожала плечами.
Они пошли дальше.
Верн все еще не сводил глаз с Карла, когда молодой человек начал просыпаться. Он медленно повернулся, потягиваясь и открывая глаза. И моргнул, увидев Верна.
– Давно проснулись?
– Недавно, – буркнул в ответ Верн.
Карл сел.
– Как погодка? – Отбросив занавеску с окна над своей кроватью, он выглянул наружу. Небо было голубое. С него лился солнечный свет. Вдалеке виднелись машины Компании, высокие колонны, вздымающиеся, точно покинутые башни.
– Похоже, пора вставать, – сказал Карл. Стряхнул с себя одеяла и соскользнул на пол. Бодро улыбнулся Верну, светлые волосы падали ему на лицо. Он отбросил их, чтобы не мешали.
– Пошли завтракать. – Карл был радостно возбужден. – Подумать только, мы можем есть все, что захотим! Даже индейку со сливочным горошком и сливовый пудинг с соусом из бренди.
– Это ты собираешься есть на завтрак?
– Нет, но я мог бы. Подумать только, здесь все – наше. Может, нам все же не так уж и не повезло. Мы здесь как короли. Богачи. Императоры!
– Ну, это вряд ли. Тебе тут станет скучно, не пройдет и недели.
– Вы так думаете? Что ж, посмотрим.
Верн рассеянно кивнул. Он был занят возвращением к настоящему. Прошлое все еще крепко сидело в нем.
Они умылись, побрились, оделись. Вместе отправились по дорожке на склад.
– Как вы думаете, Барбара уже там? – спросил Карл.
– Не знаю.
– Она кажется мне вполне милой. А вам? Правда, у меня такое впечатление, что в прошлом она много страдала.
Верн громко расхохотался.
– Подождите! Не смейтесь. Я знаток людей, хотя с виду и не подумаешь. Все дело в том, как она держит себя, как говорит. Какие слова использует. И еще что-то в ее лице. Может быть, мы узнаем, прежде чем выберемся отсюда.
Верн сморщился.
– Господи всемогущий.
– В чем дело?
– Ни в чем. – Верн казался погруженным в раздражительную тоску. Он глядел себе под ноги, а руки прятал в карманы.
– Прошу прощения, – буркнул Карл. Остаток пути они прошли в молчании. Склад был пуст. Внутри никого не оказалось. Они побродили по помещению.
– Ну? – начал Верн.
Карл казался опечаленным.
– Я думал, она уже здесь, готовит нам завтрак. Вафли, ветчина и апельсиновый сок. Или что-то вроде.
– Приготовьте сами.
– Я не умею. И вообще, когда готовишь сам, то не так вкусно.
– Лично мне хватит и чашки кофе. – Верн сел за стол.
Вдруг Карл просиял.
– Может, кому-нибудь из нас сбегать и разбудить ее? Наверное, она еще спит.
Верн фыркнул.
– Наверное.
– Вы не хотите?
– Почему я?
– Вы ее знаете. – Карл с надеждой ждал.
– Сходите сами. Она вас не съест. Вам что, никогда не приходилось вытаскивать из постели женщину? Пора уже поучиться.
Уши у Карла вспыхнули. Он шагнул к двери.
– Я пойду. Наверное, вы правы, ничего страшного.
– Конечно, ничего. Внутрь входить вообще не обязательно. Просто постучите в дверь, и все. Конечно, если она сама позовет вас, тогда другое дело.
– До свидания. – Карл толчком открыл дверь.
Верн с кислым видом следил за тем, как тот уходит. Немного погодя он встал и подошел к раковине. Набрал стакан теплой воды, развел в ней соду.
И, морщась, выпил.
Глава 7
Барбара Малер лежала в постели полусонная. Из открытого окна прямо на нее лился солнечный свет, согревая ее сквозь одеяла и пижаму. Вдруг она отбросила покрывала. И вытянулась, раздвинув ноги и прижав руки к бокам.
Солнечное тепло расслабляло. Это было приятно. Она вздохнула и поерзала в постели, чтобы оказаться под лучами солнца целиком. Немного погодя она села и сняла пижамный верх. Бросила его на стул и легла снова, приоткрыв рот и зажмурив глаза.
Широкий луч пульсировал на ее плечах и груди. Тепло ластилось к ней, как живое. Ощущение было непривычным, солнце и нагая плоть. Оно приводило ее в восторг. Что-то внутри нее отзывалось на солнечные ласки.
Она задумалась о том, что чувствуешь, когда внутри тебя, в животе, кто-то есть. Как ведет себя нерожденный ребенок, что он делает: ползает и растет, движется, вертится, протягивает ручки и ножки? Живой ребенок, который дышит и тянется к свету. Как растение. Растения тянутся к свету. Как это называется? Фототропизм. Что-то в этом роде. Она открыла глаза и посмотрела на солнце, но свет ослепил ее. Она повернула голову в сторону.
Наверное, люди тоже как растения. Наверное, они фототропы. Вот откуда все эти солнечные божества. Может, и она тоже отчасти солнечная богиня. Она снова повернулась к свету, потянулась ему навстречу, села, чтобы принять в себя как можно больше его энергии. Из окна открывался вид на территорию Компании. Никакого движения, никакой жизни заметно не было. Она стала разглядывать дома, вышки, кучи ржавеющего железа и шлака. Мир был пуст. Все человечество испарилось. Она осталась одна.
Барбара встала на кровати, покачиваясь из стороны в сторону на пружинах, которые прогибались под ее весом. Пошарив у пояса, она расстегнула пижамные штанишки, и они соскользнули к ее ногам. Стоя голая в теплых лучах солнца, она воздела перед собой руки. Так, кажется, они делали? Или нет? Она попыталась припомнить что-нибудь об ацтеках. Или это были инки? Какое-то южноамериканское племя. Они еще вырезали у людей сердца и бросали их солнцу.
Она улыбнулась. Это уж слишком. Она не сможет отдать солнцу свое сердце, даже если захочет. Это невозможно. Придется ему удовлетвориться чем-нибудь еще. Она положила ладони под груди и приподняла их навстречу свету. Вместо этого она подарит солнцу свои груди. И что случится? Примет ли оно их? Сделает ли их полнее и больше? Что, если они надуются и лопнут, как перезрелые стручки? Она взглянула на них. Ничего не изменилось. Такие же полные и круглые, как всегда, груди зрелой женщины.
Она засмеялась. Они и так достаточно велики. И сошла с кровати на пол.
Одевшись, она спустилась вниз и вышла наружу, на крыльцо. Постояла с минуту и стала спускаться вниз, на дорожку. Скоро она уже шагала по направлению к складу.
Через несколько минут она увидела, что навстречу ей кто-то идет. Это был Карл. Она видела, как сияют на солнце его светлые волосы.
