Обменявшись еще парой фраз, мы попрощались, и я положил трубку телефона. Пусть бумаги пока не были подписаны, но я считал, что мы заключили обоюдный договор. Дом был моим до конца апреля или, точнее, до двадцать третьего числа.
(девятнадцать)
В девять часов утра Энтайл встретился с адвокатом и вместе с ним направился по коридору сан-рафаэльского суда к массивной двери третьего зала. Здесь их ожидал свидетель – дородный учитель географии, который был общим знакомым Натана и Гвен. Поприветствовав друг друга, они покинули здание и направились в кафе через дорогу. Там адвокат рассказал им, что он планирует сделать во время заседания. Нат и свидетель никогда до этого момента не бывали в суде.
– Вам не о чем тревожиться, – сказал адвокат. – Вы встанете на помост, и я задам вам несколько вопросов. Все время отвечайте словом «да». Например, я спрошу вас, правда ли, что вы женились 10 октября 1958 года? Вы ответите «да». Затем я спрошу, правда ли, что в последнее время вы жили в Марин-Каунти? Или такой вопрос: правда ли, что ваша жена обращалась с вами грубо, что заставляло вас испытывать чувство острого унижения в присутствии других людей? И правда ли, что подобное поведение причиняло вам психические и физические страдания, мешало работать и жить, в связи с чем вы уже не могли выполнять взятые вами обязательства так, чтобы сохранить свое достоинство?
Адвокат говорил очень быстро и все время размахивал правой рукой. Энтайл заметил, что его ладони, совершенно лишенные волос, были неестественно белыми и гладкими, с маникюром на ногтях. Судя по этим почти женским рукам, адвокат никогда не занимался физической работой.
– А мне что делать? – спросил свидетель.
– Вы выйдете на помост после мистера Энтайла. Вас попросят говорить суду правду и только правду. Вы дадите клятву. Затем я спрошу вас: правда ли то, что вы живете в Аламеде свыше трех месяцев и свыше года в штате Калифорния. Вы ответите мне «да». Тогда я спрошу вас, правда ли то, что в вашем присутствии ответчица, миссис Энтайл, обращалась с мистером Энтайлом в грубой манере, которая влекла за собой намеренное оскорбление его достоинства? И правда ли то, что вы видели, как он после этого замыкался в себе, страдал от физической и моральной обиды, а впоследствии даже обращался к врачу? Вы ответите мне «да» и добавите, что раньше никогда не видели мистера Энтайла настолько подавленным и униженным…
Адвокат сделал резкий жест рукой.
– Что с той поры он постоянно выглядел нездоровым, и явно страдал от оскорблений, нанесенных ему миссис Энтайл.
Посмотрев на своих подопечных, он строго добавил:
– Поймите, мы должны делать упор на плохое поведение миссис Энтайл. Причем вам недостаточно заявлять, что она вела себя с вами плохо, например, все время спала, ворчала и тому подобное. Нет, суд должен поверить, что вы действительно страдали, и вследствие этого в вашем здоровье проявились те или иные изменения.
– Изменения в худшую сторону, – подсказал свидетель.
– Да, – подтвердил адвокат. – Изменения в худшую сторону.
Он посмотрел на Натана и резко взмахнул рукой:
– Я собираюсь задать вам следующие вопросы. Верно ли то, что вы всеми силами старались улучшить отношения с миссис Энтайл и тем самым пытались спасти ваш распадавшийся брак? Верно ли, что она демонстрировала вам абсолютное пренебрежение к семейному счастью и вашему здоровью? Вы ответите «да» и добавите, что она часто покидала дом на довольно долгие периоды времени, не желала информировать вас о своем времяпрепровождении, то есть, мягко говоря, не вела себя как верная жена.
Потягивая кофе, Нат думал о том, что его ожидало ужасное испытание. Он сомневался, что сможет пройти через это судилище.
– Не волнуйтесь, – сказал адвокат и похлопал Энтайла по плечу. – Это просто ритуал. Вы встаете, произносите нужные слова и получаете то, что хотите. Я имею в виду документ о разводе. Если вам будет трудно говорить, просто отвечайте «да». Просто отвечайте утвердительно на все мои вопросы, и мы покончим с этим делом за двадцать минут.
Он посмотрел на часы.
– Нам пора возвращаться. Я не знаю этого судью, но заседания начинаются ровно в девять тридцать.
Адвокат был из Аламеды. Полгода назад он представлял интересы Ната и Гвен в имущественном споре с соседями. Его напористость понравилась Натану. Он без труда уладил дело в их пользу.
Они вернулись к зданию суда. Поднимаясь по ступеням, свидетель и адвокат обсуждали какие-то вопросы, связанные со штрафными санкциями в бракоразводных процессах. Нат не слушал их. Его взгляд скользнул по старику, сидевшему на лавке с тростью на коленях, затем по толпе горожан на пыльном тротуаре. День был ясным и теплым. В воздухе пахло первыми цветами. Вокруг здания суда сооружались ремонтные леса. Рабочие в спецовках поднимали лестницы. Очевидно, здание готовили к косметическому ремонту. Входя в вестибюль, им пришлось пригнуться под провисшими веревками.
У двери в третий зал для заседаний Нат спросил у адвоката:
– Я успею сходить в туалет?
– Если только поспешите, – ответил тот.
Вбежав в мужской туалет (довольно чистый для подобного места), Энтайл проглотил транквилизатор, который дала ему Фэй. Он торопливо вернулся в зал и обнаружил, что адвокат и свидетель стоят возле двери. Адвокат подхватил Натана под руку и хмуро вывел его в коридор.
– Я поговорил с судебным приставом, – сказал он шепотом. – Этот судья не позволяет адвокатам вести дела за своих клиентов.
– То есть? – спросил Энтайл.
– То есть я не смогу задавать вам вопросы. Когда вы выйдете к трибуне, вам придется отвечать на свой страх и риск.
– А вы можете подсказывать нам ответы? – спросил свидетель.
– Нет. Вам придется излагать свои показания самостоятельно.
Адвокат потащил их обратно к залу.
– К счастью, мы будем не первыми. Послушайте, как разбираются другие дела и извлеките из этого то, что посчитаете полезным.
Он открыл дверь, пропуская Натана и свидетеля. Сев на деревянную скамью, словно в церкви, они начали слушать свидетельские показания женщины средних лет. Та рассказала жуткий случай о том, как на вечеринке с барбекю в Сан-Ансельмо мистер Джордж Хизерс или Физерс облил кофе миссис Физерс и вместо извинений в присутствии десятка гостей обозвал ее дурой и никудышной матерью. Когда свидетельница замолчала, судья, седой полный мужчина шестидесяти лет, облаченный в выцветшую мантию, с гримасой отвращения спросил:
– Как это повлияло на истицу? Поступок мужа отразился на ее здоровье?
– Еще бы! – ответила свидетельница. – Я никогда не видела ее такой несчастной. Она сказала, что больше не намерена терпеть рядом с собой мужчину, который обращается с ней подобным образом. Он превратил ее в посмешище в глазах других людей.
Дело подошло к концу. За ним последовало следующее, похожее по сути, но с новыми фигурантами.
