— И еще у них электрические фонари, которые горят всю ночь, и компьютеры размером с дом. — Лалджи махнул рукой, решив сменить тему, и отвернулся, чтобы закончить швартовку. — Кому теперь нужен такой мост? Убыточно. Паром с мулом послужат не хуже.
Он спрыгнул на берег и полез вверх по разрушенным ступеням, уводящим от реки. Крео пошел за ним.
На вершине крутого подъема начинался разрушенный пригород. Построенный, чтобы обслуживать большие города далеко за рекой, когда поездки были делом обычным, а бензин — дешевым, сейчас пригород достиг последней стадии разрушения. Никчемный город, выстроенный из дешевых материалов, быстротечный, как вода, и легко оставленный, когда ездить из него на работу стало слишком накладно.
— Что, черт возьми, это за место? — спросил Крео. Лалджи цинично улыбнулся. Он кивнул на зеленые поля за рекой, до самого горизонта поросшие «СоейПРО» и «Хай-Ростом».
— Настоящая колыбель цивилизации, а? «Агро-Ген», «Растениевод Среднего Запада», «Чистые Калории», у всех здесь поля.
— Правда? Тебя это волнует?
Лалджи развернулся и поглядел на караван барж, идущий вниз по течению; с высокого берега они уже не казались такими чудовищно громадными.
— Если бы мы смогли превратить все эти калории в безликие джоули, то сделались бы богачами.
— Давай мечтай дальше. — Крео глубоко вдохнул и потянулся. У него в спине хрустнуло, и он поморщился от этого звука. — Я теряю форму, когда так долго правлю лодкой. Надо мне было остаться в Новом Орлеане.
Лалджи удивленно поднял брови:
— Тебе не нравится наше путешествие? — Он указал на реку. — Где-то там, может быть, на этих самых акрах, «Агро-Ген» создал «СоюПРО». И все кругом думали, какие они замечательные люди. — Он поморщился. — А потом пришел долгоносик, и вдруг всем оказалось нечего есть.
Крео скорчил рожу:
— Я не вникаю во все эти тайные заговоры.
— Ты даже не родился, когда это произошло. — Лалджи развернулся и повел Крео в разрушенный пригород. — Зато я помню. Ничего подобного никогда раньше не случалось.
— Монокультуры. Они уязвимы.
— «Басмати»
[6]
не был монокультурой! — Лалджи махнул рукой назад, на зеленые поля. — «СояПРО» — монокультура. «Чистые Калории» — монокультура. Потрошители генов создают монокультуры.
— Как скажешь, Лалджи.
Лалджи мелком взглянул на Крео, пытаясь понять, собирается ли молодой человек продолжать спор, но тот внимательно оглядывал разрушенную улицу, и Лалджи ничего больше не сказал. Он пошел дальше по улице, следуя заученным указаниям.
Все улицы были нелепо широкие и совершенно одинаковые, такие просторные, что по ним могло бы запросто пройти стадо мегадонтов. Двадцать велорикш легко проехали бы по таким улицам бок о бок, а этот город был всего лишь вспомогательным пригородом. После такой мысли Лалджи побоялся размышлять дальше на тему, как сильно изменилась жизнь.
Ватага детишек наблюдала за ними из дверного проема разрушенного дома. Половины досок в нем не хватало, оставшаяся половина была разбита и торчала из фундамента, как кости скелета, с которого содрали все мясо.
Крео показал детям свое пружинное ружье, и они разбежались. Он выругался вслед удаляющимся фигурам.
— Какого лешего мы здесь ищем? Ты охотишься за какой-то очередной древностью?
Лалджи пожал плечами:
— Ну, говори уже. Все равно через пару минут мне придется тащить это на борт. К чему такие тайны?
Лалджи взглянул на Крео:
— Тебе ничего не придется тащить. Это человек. Мы ищем одного человека.
Крео недоверчиво хмыкнул. Лалджи не удосужился ответить.
Они подошли к перекрестку. Посреди дороги лежал старый разбитый светофор. Вокруг него, сквозь асфальт, пробивалась уже отцветшая трава. Торчали желтые головки одуванчиков. На другой стороне перекрестка поднималось высокое кирпичное здание, руины культурного очага, продолжающего стоять, выстроенного из лучших материалов, чем дома, которые он обслуживал.
Чеширец промчался по зарослям сорняков. Крео попытался его подстрелить. Промазал.
Лалджи изучал кирпичное здание.
— Это здесь.
Крео проворчал что-то и выстрелил в другого промелькнувшего чеширца.
Лалджи подошел рассмотреть разбитый светофор, из праздного интереса пытаясь понять, стоит ли он чего-нибудь. Светофор был ржавый. Лалджи медленно обошел вокруг него, прикидывая, не прихватить ли что-нибудь с собой вниз по реке. В некоторых руинах периода экспансии до сих пор сохранились ценные предметы. В таком же вот месте он нашел вывеску «Коноко», в пригороде, который вскоре поглотили поля «СоиПРО». Вывеска сохранилась идеально, очевидно, она никогда не висела под открытым небом и не стала жертвой разъяренных толп во время энергетического уплотнения. Он продал ее представителю «Агро-Гена» более чем за целый контрабандный груз «Хай-Роста».
Женщину из «Агро-Гена» вывеска развеселила. Она повесила ее на стену в окружении менее значительных артефактов эпохи экспансии: пластиковых стаканов, компьютерных мониторов, фотографий с несущимися автомобилями, ярко раскрашенными детскими игрушками. Она повесила вывеску на стену, а затем отошла, пробормотав, что, судя по всему, это была мощная компания… даже международная. Международная.
Она произнесла это слово почти с сексуальным вожделением, разглядывая красочный полимер. Международная.
На какой-то миг Лалджи захватила представшая перед ней картина: компания, добывающая энергию в самых удаленных частях планеты и продающая ее еще дальше спустя какое-то время, компания, у которой покупатели и инвесторы — со всех континентов, а ее представители пересекают часовые пояса так же привычно, как Лалджи переходит улочку, чтобы навестить Шрирама.
Женщина из «Агро-Гена» повесила вывеску на стену, как голову трофейного мегадонта, и в этот момент, находясь рядом с предметом, олицетворяющим самую мощную энергетическую компанию на свете, Лалджи ощутил вдруг острую тоску из-за того, насколько измельчало человечество.
Лалджи стряхнул с себя воспоминания и снова медленно оглядел перекресток, отыскивая признаки присутствия его будущего пассажира. Полным-полно чеширцев резвилось на руинах, их дымные мерцающие тела вспыхивали на солнце и исчезали в тени. Крео снова взвел пружину ружья и выбросил облако дисков. Мерцание дернулось и застыло, превратившись в тусклые, черно-бело-рыжие кровавые ошметки.
Крео снова перезарядил пружинное ружье.
— Так где этот тип?
— Думаю, он появится. Если не сегодня, то завтра или через день.
Лалджи поднялся по ступеням культурного центра и протиснулся между створками дверей. Внутри не было ничего, кроме пыли, сумрака и птичьего помета. Он отыскал лестницу и поднимался по ней, пока не нашел разбитое окно, из которого можно было выглянуть. Порыв ветра загромыхал рамой окна и дернул Лалджи за усы. Пара ворон кружила в голубом небе. Внизу Крео перезарядил ружье и выстрелил в очередного мерцающего чеширца. В ответ раздалось сердитое мяуканье. Кровавые пятна расползались по поросшей сорняками мостовой, стайка животных пустилась наутек.
