Книга Агафонкин и Время, страница 30. Автор книги Олег Радзинский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Агафонкин и Время»

Cтраница 30

Катя прижалась к нему и поцеловала в шею. Она лежала на Агафонкине, длинные ноги согнуты в коленях, он все еще в ней, оба влажные от любви и близости тел. Ее волосы, освобожденные из аккуратно заколотого пучка, щекотали Агафонкина, и он вдыхал их запах – арбузная свежесть. В Катиных волосах жил холод, принесенный ими с улицы.

– О чем думаешь, Алеша? – Катя приподнялась на локте и смотрела Агафонкину в глаза, пытаясь разглядеть в угольной темноте комнаты его мысли.

Агафонкин знал ответ на этот вопрос – выучил за годы любви со многими женщинами в разных столетиях. Женщины менялись, эпохи менялись, но ответ, который они ждали от мужчины, оставался тем же.

Агафонкин улыбнулся, глазами, однако показывая серьезность:

– О нас с тобой, Катюша.

Он погладил ее по пушистым волосам и привлек к себе, чтобы не смотреть в глаза. Катя засмеялась – тихо, мелодично – и снова прижалась к Агафонкину. Ее горячий язык проник внутрь его уха, ее влажные губы бродили по его шее, пытаясь найти лучшее место для поцелуев, и Агафонкин почувствовал, что снова начал крепнуть внутри нее, раздвигая охватившую его плоть, заполняя тугое, влажное пространство, проникая все дальше, дальше. Он отметил, что до странности безучастен, наблюдая за изменениями в собственной физиологии с интересом ученого, обозревающего эксперимент, участником которого он – по странному стечению обстоятельств – является. Что происходило – происходило помимо него, как произносимые им слова говорились Агафонкиным вне их смысла – знакомый, хорошо отрепетированный ритуал, не наполненный верой. Он любил, как и жил – помимо происходящего: в стороне, вовне, извне.

Агафонкин знал, отчего так: он был Неинерциальный Наблюдатель и скользил по собственной траектории. Жил в собственной системе отсчета. Он мог прикоснуться к чужой Линии Событий, к чужой жизни, но не мог сделать ее своей или себя ее частью. Правило Курьера: не вмешиваться. Агафонкин и не вмешивался.

Катя, почувствовав его стремление внутрь, издала что-то среднее между мурлыканьем и стоном и прижалась к Агафонкину еще больше, разведя бедра в стороны. Она начала двигаться вместе с ним, поймав его ритм, прижимаясь, когда он двигался внутрь, поднимая бедра, когда Агафонкин уходил в Алинину кровать. Иногда она замирала, позволяя его ладоням, державшим ее бедра, взять контроль, притянуть к себе, когда он сочтет нужным, а иногда Катя вдруг поднималась, садилась, закинув длинные волосы за плечи, и начинала двигаться по кругу, словно была колесом жернова, насаженным на ось. Теплая волна разливалась по долгому, мускулистому телу Агафонкина, достигая кончиков пальцев, скользя мурашками по коже, словно морской ветер – горячий, влажный. Агафонкин притянул Катю, обнял и, качнувшись, перевернул на спину, оказавшись сверху. Она обхватила его ногами, сцепив их у него на пояснице, и замерла, отдавшись его воле.

Агафонкин соврал: он думал не о них, а о Лапласе и Теории детерминизма. Говорить об этом он счел неромантичным, оттого и соврал. Хотя толика правды в его словах была: Агафонкин думал о каузальности как принципе детерминистской картины мира в применении к ним двоим. Вернее, к тому, как он попал в этот ноябрьский вечер 56-го года (здесь нужно сказать, что происходило это 6 ноября, а то мы запутаемся в датах, а даты – как остановки автобуса вдоль его маршрута – важны на Линии Событий).

Агафонкин пришел в комнату Катерины Аркадиевны в Доме ветеранов сцены, заполненную, словно старая шкатулка, ее прошлым, и, осмотревшись вокруг, увидел на тумбочке старую тетрадь в черном псевдокожаном переплете. Агафонкин был человек порядочный и не читал чужих записей, но как-то непроизвольно открыл тетрадь. Открыл и увидел на странице справа: “23 октября 56-го я познакомилась с Алешей, после репетиции, перед вечерним спектаклем. Пушкинская площадь. Так началось мое горе”.

Странная получалась цепочка: выходило, что первый раз он встретил Катерину Аркадиевну в так называемом прошлом 11 ноября 56-го года. Затем вернулся в 2013-й и нашел ее дневник, где говорилось, что они знакомы с 23 октября 56-го. И тогда – чтобы выяснить, как это произошло, – он взял Тропу в это самое 23 октября и действительно встретил Катю на Пушкинской площади. Как и было сказано в ее дневнике.

Вопрос, мучивший Агафонкина, пока он вжимал стонавшую Катю в привыкшую к целомудренному одиночеству кровать Алины Гореловой, был прост: стал бы он брать Тропу в 23 октября 56-го, если бы не прочел об их встрече в Катином дневнике в 2013-м?

Эх, Лаплас…

В следующий момент Агафонкин перестал думать о детерминизме и прочих причинно-следственных связях. Он вообще перестал думать.

Катя, накинув Алинин халат, пошла в ванную и вернулась оттуда с влажным полотенцем, которым обтерла Агафонкина везде, где считала необходимым.

Поцеловав в губы, сказала, грустно улыбнувшись:

– Нужно идти, Алеша. Я обещала Алине, что мы к десяти уйдем, а то ей придется на улице мерзнуть. – Помолчала, позволив тишине в комнате наполниться неизбежностью расставания, и спросила: – Когда мы теперь увидимся?

когда?

Агафонкин решил не форсировать события, не произносить заветную дату вслух. Все должно было совершиться само собой, естественным путем, и только тогда это станет подтверждением его новой Теории о причинно-следственной связи событий. Хотя даже самому себе Агафонкин боялся в ней признаться.

– А когда ты сможешь, Катюша? – Было важно, чтобы все произошло не по его, агафонкинской, инициативе. – Когда ты сможешь, и я смогу. Я сейчас… в отпуске.

Катя улыбнулась.

– У нас праздничные спектакли до 10-го, я во всех занята, и Саша на праздники дома. А 11-го он на три дня уезжает в командировку, на Урал. У меня 11-го только дневная репетиция – до четырех, потом я свободна. Приходи ко мне домой, на Стромынку, к пяти.

“Вот и все, – подумал Агафонкин. – Вот так все и произошло”. Ему стало страшно.

– А ничего… – он запнулся, – что мы… будем у тебя? Соседи, там. Ты все-таки замужем.

– У нас на площадке один сосед – Петр Васильевич, пенсионер. Он из квартиры выходит раз в день – за газетами. – Катя встала – клин ее тела белел в разошедшемся на груди Алинином халате. – Приходи 11-го к пяти и оставайся до 14-го. Я домработницу отпущу к родным, в Тулу, она давно просилась, а Саша вернется только 14-го вечером. 12-го у меня нет спектакля, 13-го я выхожу в самом начале второго акта, а потом быстро разгримируюсь – и домой.

Агафонкин одевался, слушая Катины планы, и думал, почему он поменял их встречу 11-го с пяти вечера на час дня. Ему предстояло это выяснить. И выяснить скоро.

– Придешь? – Катя уже оделась и забирала волосы в пучок, вслепую, без зеркала, закалывая шпильками, собранными с подушки. – Представляешь, Алеша, мы с тобою будем вместе три дня!

Она засмеялась и чмокнула сложенными бантиком пухлыми губами воздух Алининой комнаты, воздух, непривычный к счастью:

– Три дня и три ночи.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация