Он выключил холодную воду, обернул вокруг бедер полотенце и выглянул наружу. Было слышно, как внизу что-то падает, а Челси при этом проклинает помидоры.
Он оделся и, глубоко вздохнув, отправился обратно в кухню. Ее так называемый салат в громадной миске украшал центр стола. Головка латука, разрезанная части на четыре. Под ним серьезно травмированные помидоры. Выглядело так, словно она пыталась резать их деревянной ложкой. Цельные корни сельдерея украшали края миски.
Сама Челси стояла у раковины, спиной к нему.
— Челси?
Она быстро обернулась.
— Я хочу извиниться. Мне не следовало так говорить с тобой.
Челси покраснела.
— Ничего. Мы оба слишком устали, наверное.
— Вряд ли это может служить оправданием.
Она подняла на него глаза. Полотенце в виде тюрбана до сих пор украшало ее голову, но некоторые непокорные серебристые пряди — он опять поразился их цвету — выбились и теперь игриво обрамляли лицо. Она сдула мерцающую прядь с глаз.
— Ладно, ты прощен. Теперь счастлив?
— Да, — ответил Рэнд, сознавая, что все не так просто. Есть единственная вещь на свете, которая сделала бы его счастливым. И, как часто в жизни, именно эту вещь он получить не мог.
Он вынул разогретый пирог из духовки, а она достала из раковины то, что там мыла. Редиска. Челси положила ее в миску с салатом, поверх помидоров, поверх всего.
Пока она атаковала пирог, Рэнд попытался найти дипломатический подход к салату.
— Ешь ты с аппетитом, не характерным для пациента клиники пищевых расстройств, — заметил он.
— У меня нет никаких пищевых расстройств!
— Несомненно. Тебя раздражает, что о тебе ходят такие слухи?
— Сегодня утром еще как раздражало! Но сейчас я чувствую себя другим человеком.
Он вынул латук из миски и неуверенно повертел в руках. Зная, что за ним наблюдают, положил его в тарелку и раздвинул листья. Кое-где проглядывала земля…
— В каком же смысле ты стала другим человеком? — спросил он, откусывая кусочек латука. Есть овощи с песком ему уже доводилось.
— Сегодня я задумалась о многих важных вещах. Знаешь, о каких?
Он медленно жевал латук.
— Нет. О каких?
— Я не хотела сюда ехать. А тетя могла бы умереть, если б мы не приехали в Фаревелл. Не удивительно ли?
Он кивнул, не понимая, куда она клонит.
— Бывает, что все иногда складывается удивительно правильно. Одно неожиданно подходит к другому.
Что именно она имеет в виду? Не его ли и себя? Но это сочетание настолько немыслимое!.. К счастью, он воздержался от вопросов.
Она положила себе салат. Взглянула на латук и жутко побледнела. Отпрянула назад, стул опрокинулся, и Челси упала на пол. Вскочив, он подбежал к ней, подхватил, прижав к себе раньше, чем успел понять, что делает.
— Ты в порядке?
— Кажется, локоть поцарапала.
Он повернул ее руку. На локте красовалась громадная красная царапина. И Рэнд сделал то, что поклялся не делать.
Поцеловал ее. Поцеловал царапину на локте. Она выставила свой намазанный йодом палец, и он поцеловал его тоже.
— В латуке был жук, — сказал голос Челси откуда-то издалека. И прибавил: — Фу! — Протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до его губ.
Если они останутся в таком положении, она его поцелует. Он не должен допускать такого. Но силы любого человека не беспредельны…
— Не тревожься о маленьком жучке, — прошептал Рэнд. — Порой у меня на обед только они и были… — Он осторожно отпустил ее. — Ты в порядке?
Она кивнула.
— Я очень устала.
Ее губы дрогнули, и он подумал: «Если она заплачет, мне конец».
Но она не заплакала. Она очень быстро заморгала, а потом объявила:
— Я иду в постель.
Очень хорошо! Замечательно. Он приказал себе не говорить ничего, что может задержать ее уход.
— Спокойной ночи, kariima.
— Что это значит?
— Что-то вроде принцессы. — Эта было не совсем правдой. Kariima значит нечто благородное, ценное, дорогое. Все то, чем она постепенно становилась для него и в чем Рэнд не желал сознаваться.
После ее ухода Рэнд прибрал на кухне. Взглянул на часы и включил телевизор. Два черно-белых канала, в одном как раз «Знаменитости сегодня».
— Челси Кинг не в клинике О'Хара.
Он подобрался.
— Челси Кинг в Фаревелле, штат Виргиния.
Заявление сопровождалось нечетким снимком с сотового телефона, на котором он сопровождал Челси по ступеням больницы. В камеру попал ее профиль.
— Нам неизвестно, кто ее новый приятель, но мы будем держать вас в курсе. И это все на сегодня.
Он выключил телевизор. Черт, черт, черт! Надо бы просмотреть папку, но сегодня он слишком устал. А вот что обязательно следует сделать, так это позаботиться о безопасности. Он закрыл все двери. В качестве дополнительной меры безопасности взял коврик и положил его перед дверью заднего хода. Бенджамин печально поглядел на свое старое привычное место, потом угрюмо протрусил к коврику у двери. Отлично! Сдвинуть йоркширскую свинью будет не просто. Переднюю дверь Рэнд забаррикадировал кушеткой. Так, выходы перекрыты.
Даже не сняв рубашку, он упал на кушетку и через тридцать секунд спал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Челси казалось, что она едва уснула, как ее начали трясти за плечо.
— Sabah al-kheir, — произнес Рэнд. — Доброе утро.
Челси открыла глаза, но ощущение такое, что она все еще спит. Рэнд у ее кровати. Воин, присутствие которого в ее спальне и грозное, и успокаивающее одновременно. И в этот хрупкий момент между сном и бодрствованием, когда ее собственная защита еще слаба, она подумала: каково это — быть женщиной, получающей его улыбку, обнаруживающей за его силой нежное сердце?
Предательская мысль — под стать мысли его поцеловать. Каково просыпаться рядом с таким человеком? Делить с ним его мир, который шире, глубже и ярче ее собственного? Глупые мысли, но сердце порой бывает глупым — в те моменты, когда разум еще не совсем пробудился…
— Sabah al-warada, — сонно проговорила Челси. Наградой ей стал удивленный и радостный взгляд Рэнда. Он потянулся к ней. Девушке показалось, что сейчас его ладонь коснется ее щеки, но он отпрянул, так и не успев дотронуться до нее. Встал и поспешно направился к двери.
— Проснулась?
Она кивнула.
— Кур я покормил, — сказал он, — но если мы собираемся готовить суп, то пора приступать.
