– Сколько патронов было в магазине? – спро– сил он.
– Семь.
Комиссар посчитал дырки – все сходилось.
– Сынок, – обратился он к Сергею, – да ты просто уникум, тебе бы в цирке выступать. Молодец!
Сергей вытянулся по стойке «смирно»:
– Служу трудовому народу!
Комиссар помедлил, потом расстегнул ремешок наручных часов, снял их и протянул Сергею:
– Держи, носи с честью. Мне их сам Семен Михайлович за отличную службу подарил на армейских соревнованиях.
Сергей принял часы:
– Спасибо, товарищ полковой комиссар.
Комиссар похлопал Сергея по плечу и ушел, а к Сергею сразу подошли сослуживцы.
– Дай посмотреть, – попросил лейтенант.
Сергей протянул ему часы. Лейтенант покрутил их, перевернул. На обороте была выгравирована надпись: «За отличную стрельбу».
После лейтенанта часы взял сержант, а потом они и вовсе пошли по рукам.
Когда подарком налюбовались все, и часы вернулись к своему новому владельцу, лейтенант поучительно сказал:
– Вот так стрелять каждому бойцу надо! Тогда врага погоним.
Они приступили к занятиям. Сергей ощущал на руке непривычную тяжесть – раньше он таких массивных часов не имел. Как и велосипед, часы были далеко не в каждой довоенной семье. А уж мотоцикл, предел мечтаний, был вообще редкостью.
Но вечером этого же дня комиссар явился к разведчикам в казарму, да не один. С ним был незнакомый Сергею капитан.
– Заремба, в разведке ты свой талант в землю зароешь. Тебе надо в снайперскую школу. Ты же готовый снайпер, – принялся его обрабатывать капитан.
– В разведке служил, хочу продолжить, – уперся Сергей.
То служба на паровозе, то госпиталь, сейчас учебу предлагают… Сергею же хотелось на фронт, фашистов бить.
Капитан говорил с ним с четверть часа, но своего не добился.
– Жаль, пропадает талант. Сам знаешь, в разведке стрельба – провал задания. Кто с ножом поработает, найдем, нам снайперы нужны. На полк разнарядка – двух толковых бойцов послать.
– Случайно вышло, товарищ капитан.
– Вот упрямый! Пожалеешь еще, служба в разведке – не сахар.
– Так и снайпером не лучше.
Капитан выругался от досады и ушел.
Подошедший лейтенант спросил:
– Чего он от тебя хотел?
– В снайперы блатовал.
– Ему по должности положено, начальник боевой подготовки. А ты?
– Отказался.
– Ну-ну…
Лейтенанту отказ Сергея явно понравился. Комвзвода сам выбрал и привез новичков, с какой стати переводить их в другое подразделение?
Следующим днем они учились бросать ножи, драться саперными лопатками и кидать гранаты.
Разведчики точили лопатки до бритвенной остроты, такими шею врагу перерубить запросто можно, как топором. И укрытие вроде мелкого окопа вырыть в случае нужды. До этого Сергей думал, что лопатка нужна только для окапывания. Но отдельные умельцы саперную лопатку метали в цель не хуже ножа, на треть вгоняя лезвие в бревно. Для разведчика нож главнее автомата, им можно беззвучно снять часового, убить пулеметчика. И потому тренировкам с ножом и саперной лопаткой времени уделялось много.
А еще учили маскироваться на местности, скрытно переползать, обнаруживать мины. Немцы на нейтральной полосе всегда устанавливали минные поля с противопехотными и противотанковыми минами. Во взводе был разведчик из бывших саперов, и его делом было мину обезвредить. Но найти ее и обойти стороной должен был сам разведчик.
Часто немцы применяли прыгающие мины – наши бойцы называли их «лягушками». Если наступил на такую – взвел ударник, снял ногу – вышибной заряд выбрасывает мину вверх на метр, и она там взрывается. Подрыв на такой мине калечил всегда – взрывом отрывало ноги. Зачастую перебинтовать, наложить жгут не удавалось. А сработавшая мина на «нейтралке» – сигнал для немцев. Тогда они начинали засыпать ничейную землю минами из ротных минометов, причем мин не жалели.
Снаряды из пушки входили в землю основательно, оставляя глубокие воронки, и у окружающих был шанс уцелеть. А мина рвалась, едва коснувшись земли, и осколки летели над поверхностью, поражая лежащих.
И дежурные пулеметчики патронов не жалели, каждые несколько минут били в темноту беспокоящим огнем. А уж если «лягушка» срабатывала! Ракетчики освещали «нейтралку» осветительными ракетами на парашютиках, а пулеметчики обстреливали любую подозрительную тень, любое движение.
Все это лейтенант и сержант рассказывали и показывали бойцам. Для бывалых разведчиков взвода ничего нового не было, но другие, такие как Сергей, слушали внимательно. На фронте любая ошибка могла привести к гибели, и не только собственной, но и всей группы.
За десять дней разведчиков поднатаскали, дали им азы службы. Полк доукомплектовали новобранцами, прошедшими в запасных полках первоначальное обучение, и отправили эшелонами на фронт. Их полк заменил ночью другой, сильно потрепанный, в батальонах которого едва набиралось 50–70 бойцов. Командиры взводов и рот, батарей передали сменяющим их расположение немецких огневых точек, минных полей, позиции минометных и артиллерийских батарей. Все сведения нанесли на карты, и потрепанный в боях полк ночью покинул позиции.
Расположились в их же землянках. Разведывательный взвод занял землянки недалеко от штаба полка, как это часто бывало. Для Сергея, как и для других новичков, это было непривычно. То трассирующая очередь пролетит, то осветительные ракеты вверх взмывают, освещая местность мертвенным светом.
Утром лейтенант и сержант ушли на передовую – наблюдать в бинокли за противником. Карта – это хорошо, но всегда была вероятность, что за ночь немцы могли вырыть и оборудовать новую пулеметную точку, поставить дополнительно мины. От нашей линии окопов и траншей до немецких было метров триста, невооруженным взглядом, без бинокля и стереотрубы, не разглядишь.
Сержант и лейтенант вернулись к вечеру, хмурые. Сидя в землянке, сержант сказал:
– Позиции сильно укреплены, да и снайпер у них есть. Точно стреляет, гад. Я высунулся неосторожно – буквально на секунду, стал голову опускать, а пуля в бруствер угодила. Так что, хлопцы, мотайте на ус.
Вечером уже поступил приказ – взять «языка». Лейтенант с сержантом долго мозговали над картой, решая, где лучше перейти немецкие пози– ции.
В первой линии траншей обычно находились рядовые. Землянки офицеров расположены между первой и второй линией траншей. Офицер – самый лучший «язык», он знает, где и какие подразделения полка расположены, какие действия намечает командование. А рядовой, кроме капрала или фельдфебеля, зачастую не знает ничего. Вот и получается, что риску много, а толку – ноль.
