Не знаю, толковые нам дали советы или нет, я тут вообще впервые, а Фрол не купец ни разу, но мы получили простенькую карту острова со схемой проезжих дорог, на которых были отмечены «фазенды» тутошних землевладельцев, и заодно обрели легальный повод взять в прокат лошадей. Да и отъезд из городка тоже никаких подозрений не породит. Коммивояжеры, одним словом. Точнее — я коммивояжер, а Фрол при мне помощник и охрана, это тоже стандартно, к этому все здесь привыкли.
Конюшня, в которой можно было взять в прокат лошадей и мулов, расположилась на восточной окраине городка, но идти до нее пришлось минут десять, не больше. Тут вообще до всего рукой подать, в городке не больше пары тысяч постоянного населения, да и то я польстил городку, наверное. Улицы, а если точнее, пространства между дворами и домами, были кривыми, пыльными, никто их не мостил и мостить не собирался, и даже ровнять — как выбиты колеи колесами телег, так никто их и не трогал. Дома все больше на деревянных сваях — так проще их ровно ставить: не надо землю копать. Каждый первый дом из тех, что ближе к порту, — или кабак, или бордель, или гостиница. Ну да к этому уже привыкли еще в Вольном. Разве что тут не так шумно — все же посетителей тоже меньше. Увидел и игорный дом, проходя мимо которого напрягся, подсознательно ожидая появления Фомы с бандой, но он не появился. Не знаю даже, чем такая встреча закончится — закон о том, что кто стрельбу начал, тот и в петлю попал, здесь действует, но без крови мы уже точно не разойдемся.
А так всего хватало — пьяных, шума, бренчащей музыки, запаха пролитого спиртного. Припортовый район, моряки отрываются.
Затем все же вокруг потише стало, жилые дома потянулись. На террасах, что здесь выходят прямо на улицу, белье сохнет, где-то женщины сидят, болтают друг с другом — вечер уже, дневные дела закончились. Все как обычно: дети, кошки, собаки.
Потом совсем на окраину вышли и прямо к конюшне. Конюшня оказалась добротной, под все тем же навесом из тростника и с деревянными стенами. Заправлял всеми делами в ней невысокий мужичок лет пятидесяти, в очках и с растрепанной бородой, который деньги с нас взял авансом вперед, а заодно еще и залог на случай чего, а взамен мы получили обещание, что вот этих двух гнедых кобыл теперь уже никто не заберет, а с утра они будут ждать нас оседланными и готовыми к походам.
Лошадки здесь, как и на Овечьем, были типа монгольских, то есть не рослые, а скорее коренастые, с коротко остриженными гривами, те самые, что умеют объедать листья кустов и деревьев, — тут такая порода нужнее всего, в месте, где поля — сплошь сахарный тростник, а вся зелень только на деревьях растет. Ну и растили их тут тихими, признающими любого хозяина, потому как разные люди на них ездят, иные в седле как собака на заборе держатся.
Разобравшись с транспортными проблемами, мы с Фролом направились обратно в гостиницу, где тот же Аркадий рекомендовал нам заодно и питаться. В гостинице еще и ресторанчик был — пусть небольшой, на восемь столиков всего, расставленных на террасе, но с виду вполне симпатичный. Пахло жареной рыбой, которая тут за основное горячее блюдо шла, с моря тянуло свежестью — вечер все же.
Из восьми столиков шесть были заняты, так что место, видать, и вправду ничего, потому что конкуренция тут точно имеется. Сели, заказали зажаренные на палочках сардины, которым сейчас сезон пошел, к ним пива попросили.
Столы были круглыми, на каждом стояло по масляной лампе, то есть света хватало, так что мы, в ожидании заказа, который принял у нас негр-подросток, разложили на столе карту. Опять же ничего подозрительного, потому что карта была с биржи, а нам надо было прикинуть самый оптимальный маршрут для того, чтобы подобраться к Девкиной бухте — месту, где выстроили свои усадебки местные пиратские вожди. Экс-пиратские, если точнее, вроде как вышедшие на пенсию. Карту нормальную, географическую, мы по дороге заучить успели, даже друг другу экзамены устраивали, так что эта схемка накладывалась на нее без всяких умственных усилий, легко и даже запросто.
Выходило, в общем, что позиции найти можно. Именно юго-западный край острова, где Девкина бухта и расположилась, был покрыт лесом. Собственно говоря, именно поэтому мы выдавали себя именно за покупателей на лес, а не на сахар, скажем, потому что поля тростника и сахарные заводики были больше на противоположной стороне. Остров — очень большой остров, кстати, — делился практически пополам пологим хребтом, с одной стороны которого тянулись поля с кустарником, а с другой — сплошной лес. С одной стояли заводики по производству сахара, а с другой больше лесопилки. Рабов держали там же, где им и работать надлежало, а вот хозяева жили или в городке, единственном на острове, или где-то у берега, в отдельных усадьбах, чаще всего со своей пристанью, потому что Базарный все же постоянным местом жительства для них не был, они больше с Овечьего приходили.
Выходило, что нам нужна дорога на лесопилку Белого, как она на карте и была обозначена. Не то чтобы сама лесопилка нужна, но именно эта дорога вела к холмам, спускавшимся к берегу с востока, и по карте выходило, что холмы пока еще покрыты лесом. Лес хоть и рубили, но я был уверен в том, что рубят все же сначала ближе к лесопилкам, а те деревья, что на склоне, срубят в последнюю очередь — вид из усадьбы испортится. Так что есть надежда найти удобную позицию для наблюдения.
Принесли и пиво, и сардины — крупные, жирные, посыпанные крупной солью, с половинкой лимона на тарелке рядом. Причем сардин было много, а денег за все это просили мало, потому выходило, что Аркадий не обманул, столоваться здесь стоило. А еще бы нам на утро надо будет еды «на вынос» попросить, на пару дней, мы же вроде как по лесным вырубкам поедем.
Попозже, когда мы уже доедали, за соседний, последний свободный столик пришла компания из трех человек — все среднего возраста, одеты дорого, оружие тоже дорогое — типаж Фомы, каким он мне в самую первую нашу встречу показался. У одного, что сидел к нам боком, на шее татуировка петли виднелась. Он ее не прятал, но никакого удивления у окружающих она не вызывала. На Овечьем пираты все же так себя не афишировали, хоть чуть-чуть стеснялись, а тут вот так. Интересно, а кто он такой? Высокого ли полета птица? Может, его по башке, в мешок да и увезти?
Сразу вспомнилось, как Анисим объяснил: татуировки все больше у мелкой сошки. Они их для гордости делают, а те, кто поглавней, те еще и о мирной жизни думают, о пенсии, так сказать, на том же Овечьем, о выходе в отставку, так что подобной саморекламы избегают.
Тогда другой вопрос: а он тут сам по себе или при ком-то главном? Может, это из окружения того же Белого? Или Никона Большого?
Может, и так.
Прислушался к их беседе, но разговор у них шел ни о чем, похоже, поход в веселый дом обсуждали, как там кто-то напился до состояния «в дрова», в койке у девицы уснул и там позорно обмочился, кто-то, кого сейчас с ними не было, но ничего нужного из их громкой беседы выудить не удалось.
Посидели, поели да и спать пошли. Ночь в городке оказалась шумной, куда громче дня, так что даже уснуть сразу не удалось, хотя у меня талант в любых условиях младенческим сном почивать. Нет, ничего не случилось, просто вокруг веселились. Жизнь здесь такая, пьяная и ночная, а стенки тонкие, доска в один слой, а в окнах вместо стекол и вовсе сетка от москитов. Сезон дождей начнется — вставят другие рамы, тут так принято.
