Лошади заржали, рослый серый мерин здоровяка поднялся на дыбы, уже истекая кровью из живота, и начал заваливаться назад, на другую заметавшуюся лошадь.
Стрелял я в Фому, но в тот момент, когда курок сорвался и вогнал иглу ударника в капсюль, линию огня перекрыл один из «секундантов», которому тяжелая мягкая пуля с выемкой угодила в плечо, выбив его из седла. Байкин, насколько я успел заметить, тоже в кого-то попал. Грохнула первая пара гранат, следом за ней сразу вторая, краем глаза я видел, как секануло осколками по веткам. Серый дым затянул картину, даже досюда дотянуло острым запахом сгоревшего тротила. Дважды хлопнула винтовка Фрола, оба раза кого-то свалив, он из нее вообще не промахивается, опять прилетела граната от Леонтия.
Нас с Байкиным просто не заметили. Я успел застрелить второго секунданта и явно ранить крепыша, и Петр тоже кого-то задел в этой суете, но в нашу сторону даже никто не повернулся. Бойцы в зеленоватых жилетах, схватившись за револьверы, которые позволяли им одновременно еще и править лошадьми, развернулись, те, кто еще мог разворачиваться, разумеется, и погнали коней назад, налетев на мосту на группу Фомы. Чем спасли его вновь, я практически успел выстрелить, но отскочившая лошадь его толкнула, пуля прошла мимо.
Опять грохнули гранаты, вновь я услышал выстрел Фрола и увидел, как один из «зеленожилетных», дернувшись, завалился головой вперед, потянув поводья, и свалился на доски, остановив свою лошадь.
Целей сразу стало как-то очень много, «смешались в кучу кони, люди», выбирать их стало почти невозможно, поэтому я дострелял остаток магазина почти наугад и начал набивать его вновь, со щелчками вгоняя тяжелые толстые патроны под защелку. Рядом точно так же, суетясь и ругаясь, перезаряжал винтовку Байкин.
Противник оказался за дальностью броска гранат, и братья Рыбины открыли винтовочный огонь, к винтовке Фрола присоединились две «павловки». Поднявшаяся на дыбы лошадь вместе со всадником рухнула с моста, даже не заржав, а как-то взвыв, подмяв собой человека и буквально расплющив его о камни. Фома, кажется, все же заметил нашу позицию, все уцелевшие по его команде открыли дружный огонь из револьверов на подавление, хоть и не слишком точный. Я опять попытался его убить — и опять потерпел неудачу: его вновь от меня закрыли, я кого-то подранил, но не более, а затем несколько уцелевших коней со всадниками рванулись назад, в лес, туда, откуда они прискакали. Им вслед хлопнуло еще несколько выстрелов, но затем их укрыли деревья.
Наступила тишина, которую нарушал лишь удаляющийся топот лошадиных копыт.
Все. Засада сработала. Кажется.
— Отходим!
Байкин трижды свистнул в боцманскую дудку. В это время мы уже неслись по кустам, пробираясь к своим. Подсознательно я ожидал услышать выстрелы «контроля», но их не было, я сам приказал раненых не добивать, даже если они просто лежат на дороге. Если отряд противника опять рванет за нами, то пусть сперва наткнется на них, тогда уже точно остановятся. Братья просто сползли назад по обратному склону холма и сейчас ожидали нас. Серафим попутно затолкнул обойму патронов в опустевший магазин «павловки».
— Бежим, не задерживаемся, — махнул я им рукой. — Этот, главный у них который был, здоровяк такой — жив?
— Нет, все, — решительно сказал Лука. — Я когда гранату бросил, видел, как она ему под самую башку подкатилась. А как снова бросал, то заметил, что там только пятно красное. Снесло начисто котелок ему.
— Ладно, хорошо, — поморщился я, в очередной раз вынужденный отказаться от идеи захватить пиратского главаря. — Валим тогда отсюда.
Леонтий с Фролом так и оставались на своей позиции, прикрывая отход. Когда мы подбежали к ним, Фрол, поднимаясь из-за куста и стягивая с себя маскировочную сеть, доложил:
— Живые там есть, но тяжелые. Главный помер совсем.
— Это хорошо, что помер, — решил я уже окончательно.
Если командование преставилось, то личный состав может забить на боевую задачу. А наемные бандиты — резонно предположить, что им уже теперь не заплатят, так что нечего ушибаться.
Еще рывок через заросли, через ставший молчаливым после стрельбы лес, и вот они, лошади, и Анисим с Николаем рядом с ними, верхами.
— По коням! Не теряем времени!
* * *
Макар, тот, из-за кого все заварилось, оказался совсем молодым парнем лет двадцати пяти на вид, рослым и явно сильным и быстрым. Чем-то даже покойного Павла напомнил, только глаза не такие паскудные, а вовсе наоборот, веселые и внимательные. Смуглый, волосы светлые, бородка вроде моей, маленькая, на левой руке не хватает мизинца и половины безымянного пальца. Хромал он всерьез, ходил опираясь на самодельный костыль, а в седло пришлось его подсаживать.
— Вы бы не гнали сильно, если можно, — сказал он, пытаясь в седле устроиться. — А то довезете не меня, а только хладный труп.
От засады до плантации оказалось совсем недалеко. Место и вправду было полузаброшенным, стык поля и леса, само поле чуть не до горизонта, но не работали на нем уже давно. Местами из земли лез тростник, местами просто груды его сухих стеблей валялись, а вот дом с сараями выглядел вполне нормальным. Добротный такой деревянный дом с просторной террасой, рядом еще домик, гостевой или для помощников, несколько сараев, и все это богатство обнесено забором из жердей. Перед конюшней в загоне пасется пара лошадей. Собака на привязи — большой кобель, похожий на кавказца, но шерсть короче. Не знаю, не встречал такой породы. Увидев людей, кобель было зарычал, но Николай его успокоил парой слов.
Анисим, прихватив меня с собой, завел меня в совершенно пустую комнату с кроватью без матраса, где громко крикнул:
— Макар, это я, Анисим!
Что-то глухо стукнуло, зашуршало, затем открылась дверь платяного шкафа, и из него вышел вооруженный человек с костылем. Этот самый Макар. Похоже, что через шкаф дверка в потайную комнату вела.
— Знакомьтесь, — сказал Анисим, но представлять никого не стал, мы сами справились. — Собирайся, уходим.
— Ты тоже? — немного удивился Макар.
— Тоже, мне теперь здесь не жить, — усмехнулся Анисим. — Вскрыли меня. Все уходим.
— А с псом что делать?
— С нами побежит, — сказал Анисим, после чего ко мне обернулся: — Возьмешь хорошего кобеля на борт? Он уже морем ходил, вести себя умеет. И рыбу любит.
— Возьму, коли так, — усмехнулся я. — А вообще быстрее надо, мы у противника время отыграли, так незачем его обратно отдавать. Шевелимся, в общем.
Сборы и правда не затянулись. Оседланная лошадь для Макара была у нас готова, так что пасшихся лошадей просто оставили здесь, а Николай с ними попрощался, обняв каждую за шею. Все равно всех лошадей бросить придется, так что ничего не поделаешь.
— Корм у них есть, сообразят их забрать, не пропадут, — сказал Николай, вздохнув. — Лошади не люди, даже Никоновы пираты их не обидят. Тунец, ко мне! — крикнул он собаке.
