— Пошли со мной. — Он показал на небольшую дверь в деревянной стене, чуть в стороне от стойки.
За ней оказался небольшой оружейный магазин. Или просто оружейка, я даже не понял, в которой заправлял сутулый старикан в толстых очках на красном носу прожженного пьяницы, который спросил сразу:
— Оружие принес?
— Все здесь, — кивнул я, выкладывая на массивный, сколоченный из толстой доски стол винтовку и револьвер.
Старикан взял винтовку, бегло осмотрел, хмыкнул, затем спросил:
— Ты что, решил, что у Павла здоровья что у буйвола?
Тембр сопения стоящего у меня за спиной распорядителя сменился — похоже, он посмеивался про себя.
— Пусть будет, запас карман не тянет, — ответил я.
— Ну раз так, — старикан покачал головой, — то покупай.
Он нагнулся под прилавок и выставил передо мной две картонные коробки с патронами.
— Это для «бреннера», — он постучал пальцем по прикладу винтовки, — а это для револьвера. По пятьдесят к каждой. Он все прямо туда принесет, — старикан показал на кивнувшего согласно распорядителя, — и ты можешь там для пробы хоть все пятьдесят расстрелять, дальше твое дело. Но получишь их только там, понял?
— Понял.
Правила мне уже объяснили, так что оставалось только соглашаться. А то, что винтовка моя «бреннером» называется, я и понятия не имел. А работа франкская, по клеймам судя, и качество — как всегда, необъяснимое.
— Осматривай.
Патроны были с виду качественными, правда, винтовочные предлагались по цене и вовсе невероятной, но тут уже деваться было некуда. Опять же правила. Зато пуля полуоболочечная и с выемкой — так даст, что сразу кранты. Покрутил несколько увесистых цилиндриков в руках, воткнул обратно в коробки.
— Да нормальные вроде.
— Тогда плати и выметайся, — сказал старикан.
Я так и сделал, убрав винтовку в чехол. На выходе из оружейки чуть не столкнулся с Фомой и Павлом, возле которых стоял еще один вооруженный здоровяк, явно из помощников распорядителя.
— Вот там садись пока, за дальний стол, я еще поговорю с вами, — сказал распорядитель, слегка подтолкнув меня в спину.
Фома с Павлом зашли в дверь, откуда мы вышли, причем Павел свою винтовку тоже в чехле нес, а нам буфетчица — молодая задастая девка в почти что мужском наряде и в расстегнутой чуть не до пояса рубахе — принесла по кружке пива, сказав:
— За счет заведения.
— Благодарствуем, — ответили мы хором.
Вновь огляделся. Откуда-то неподалеку попахивало спортивной раздевалкой, этого запаха ни с чем не перепутаешь.
— Тут как, дерутся? — спросил я у Байкина.
— Дерутся, слышал, — кивнул тот, сразу приложившись к пиву. — И так, за деньги, и дуэли здесь бывают, и на кулаках, и на ножах. А на заднем дворе так и из револьверов стреляются, но это если от барьеров. Народ сюда ходит, а сам распорядитель в городе большим человеком считается, с ним не шутят.
— Да, я бы шутить с таким не стал, — сказал я честно, усмехнувшись. — Даст по башке — и помрешь.
— Он не только по башке может, у него и ребят на подхвате много. Через его бои и дуэли много монеты проворачивается. Но порядок держит в своем деле: если он бой или дуэль устраивает — всегда по-честному. Не рискуют мухлевать, короткий у него разговор.
— И Павел не попытается, как думаешь? — спросил я уже на всякий случай.
— Не должен. — Иван покачал головой и опять пива выпил. — У них свои проверки, люди их не знают, так что попасться на мухлеже легче легкого. Кому охота жизнь в петле закончить? Смерть-то позорная: как собаку удавят.
Прошло минут десять, и Фома с Павлом вышли в зал, а распорядитель усадил их за два столика от нас. Вроде как подальше. Сам встал у стойки, не глядя протянул назад руку, и задастая буфетчица без всяких вопросов вложила в нее кружку с сидром. Распорядитель отпил, отер усы с бородой тыльной стороной ладони, затем сказал:
— Как Никола сказал, — он указал кружкой на дверь в оружейку, подразумевая старикана в очках, — патроны получите уже перед дуэлью, кто сколько купил. Патроны все меченые. — Он посмотрел сперва на Фому с Павлом, потом на нас, выдерживая паузу и как бы давая возможность усвоить информацию получше. — По нашей системе меченые, так что дурить пусть никто не вздумает, все проверим. И из убитого пулю вырежем, и даже если она разлетелась, все равно проверить сумеем.
Отставив кружку, он положил ручищи на пояс, зацепив большими пальцами за ремень и выставив вперед уже заметное пузо.
— Про то, что мы как-то помощника дуэлянта поймали, уже все знают, так? Повесили и помощника, и дуэлянта. — Он опять взял драматическую паузу. — Так что ошибок таких не делайте. Каждый пусть сам нанимает лодку и каждый сам на ней приходит, только больше четверых с собой не привозит. Это кроме лодочника, понятное дело. Если болеть за вас кто будет, то пусть другими корытами добираются. Все сказал. Вопросы?
А у меня их и не было.
Сейчас же, пока я возился со снаряжением, зашли Игнатий с Байкиным, огляделись, Петр сказал:
— Вахту усилили на всякий случай. Баркас тоже наняли, подойдет в девять утра. Ничего подозрительного не заметили, на причал никто не заходит. Но я вот чего хочу сказать: ты сегодня на палубу не поднимайся. Даже в рубку. На всякий случай. От складов и заборов до нее метров сто пятьдесят, хороший стрелок может одним выстрелом все проблемы решить.
Не думаю, что Фома так поступит, но… Байкин прав. Я лучше в каюте побуду, книжечку почитаю. А может, и уснуть получится, а то не по делу меня что-то колбасит, нервы, нервы.
— Хорошо, так и сделаю.
— Серега ужин прямо сюда принесет, — добавил Игнатий.
— И это… скажи, чтобы леденцов мятных не забыл. А то потом я забуду.
Дверь за ними закрылась. Я завалился, не раздеваясь, на кровать, закинув руки за голову, потянулся. Уставился в потолок. Или в подволок, как я его до сих пор не приучусь называть. Ладно, надо успокаиваться. Знал, на что шел, и до сих пор знаю. Просто надо это сделать. Моряки здесь подчас ходят в такие места, где риска не вернуться куда больше, чем у меня завтра, это норма жизни этого мира. Сколько я уже смертей здесь видел? Так что даже если не так что-то, то не я первый, не я и последний. И свадьбы пока не было.
Все.
Чему быть, того не миновать.
Но я знаю, на что иду.
И я знаю, что я умею это делать.
Павлу кранты.
Однозначно.
Я это знаю, а он пусть чувствует и помирает заранее. Со страху.
Завтра увидимся.
Все завтра.
А сегодня надо расслабиться.
* * *
