— Я проголодалась, — подала голос Диана.
— Ди, ты слышала, что я сказал? — мягко спросил Вит. — Тебе, да и другим девчонкам нужно морально подготовить себя к этому походу. Никаких туфель со шпильками, помад, причитаний и соплей насчет усталости, голода и прочего. Я не шучу.
— Иди к черту, — раздраженно отмахнулась Ди, даже не глядя на парня. — Наставник хренов.
Вит снисходительно улыбнулся, словно общался с маленькой капризной девочкой, которая отказывается ложиться спать.
— Ладно, я бы тоже не прочь чего-нибудь съесть, — сказал Вит. — Что у нас на ужин?
Ольга подошла к костру и открыла крышку кастрюли, проверяя, не закипела ли вода.
— На сегодня у нас макароны с тушенкой. Возражений нет? — стараясь казаться бодрой, спросила она.
Ирина сидела на лавке, зажав руки между коленей, и невидяще смотрела перед собой. Я подумал, что она проявляет такой же интерес к разговору, какой бы проявлял я на лекции об основах квантовой электродинамики.
— Дима, я тут подумала. А может, стоит попробовать соорудить плот? Материал есть — два дома и сарай. Все же безопаснее плыть вдоль берега, чем продираться в чаще. — Ольга с надеждой смотрела на меня.
Я немного поразмыслил, затем качнул головой:
— Нет, идея неплохая, но неосуществимая. В такой шторм мы не то что плыть, но даже загрузиться на него не сможем. Даже если нам повезет и мы вшестером взгромоздимся на него, то нет никакой гарантии, что какой-нибудь волной нас не размажет по скалам.
— Кроме того, на разборку хибар уйдет масса времени. И сможем ли мы дотащить его до воды — тоже вопрос. Помните, как Робинзон Крузо сделал свою первую лодку? Она так и осталась в лесу, — поддержал меня Игорь.
— Давайте уже оставим эти разговоры про плот, — вмешался Вит, — может, лучше карту посмотрим? Я, например, ни черта в ней не соображаю.
Он достал из-за пазухи завернутый в целлофан рулон и развернул его. Мы все сгрудились над пожелтевшим, в пятнах, куском бумаги со множеством непонятных обозначений. Пока ребята возбужденно обсуждали и спорили по поводу наиболее короткого пути, я лихорадочно производил в голове нехитрые подсчеты.
Итак, чтобы попасть в Соловки, нам нужно преодолеть около сорока километров. Человек в среднем делает по пять-шесть километров в час. Учитывая, что с нами девчонки, вещи, а также условия продвижения — два, максимум три километра. Скорее всего, даже два. Плюс время на отдых. Сорок разделить на два — примерно двадцать часов чистой ходьбы. В общем, немного, но если иметь в виду все вышеуказанные обстоятельства, то поход растянется минимум на два дня.
«Не забудь про еду, — заметил внутренний голос. — Вас шестеро, а запасов хватит в лучшем случае на два раза. Ты знаешь, где взять еду?»
Еду?
«Да, еду, мясо. Много мяса. Там, возле дома Клима, находится еще один маленький домик».
Маленький домик?
(Ральф…)
Словно почувствовав, что разговор идет о еде, мой желудок с готовностью заурчал, напоминая стиральную машину. Я направился к дому Клима.
— Дима, ты далеко? Скоро будет готово, — спросила Ольга, помешивая в кастрюле ложкой.
— …нет, здесь дорога упирается в горы, разве ты не видишь? — доносился до меня затихающий голос Гуфи.
Забрав из дома ружье, я направился к хижине Клима. По мере того как я приближался к его маленькой хибарке, у меня росло неприятное ощущение. Мне стало казаться, что, как только я приближусь к будке, дверь дома откроется, оттуда выглянет ухмыляющееся лицо Клима в болотной тине, и, пуская зеленые пузыри, он предложит мне зайти в дом и отведать его фирменного самогона и поинтересуется, какого черта я разгуливаю с его ружьем.
Услышав мои шаги, овчарка завозилась и тоскливо заскулила. Я в замешательстве остановился, опустив ружье. Внутри что-то зашевелилось, и вскоре на свет показалась голова Ральфа. Он больше не скулил и встревоженно смотрел на меня, принюхиваясь.
«Не валяй дурака, — услышал я внутренний голос. — За два дня вы не проголодаетесь настолько, чтобы ты сделал то, что собираешься сделать».
Ральф полностью вылез из конуры и доверчиво прижался к моим ногам. Я опустил ружье, неожиданно вспомнив один случай.
Недалеко от моего гаража проходили трамвайные пути, которые я всегда проезжал на мотоцикле. И однажды, когда я куда-то ехал, я увидел на рельсах окровавленную дворнягу. Обе передние лапы были начисто отрезаны, она жалобно визжала, пытаясь ползти вперед на задних. Я остановился, не обращая внимания, что заглушил мотоцикл в опасной близости от рельсов. Вдали появился очередной трамвай, и если бы я не оттащил бедное животное в сторону, оно бы превратилось в фарш. Потом я уже, вспоминая этот случай, признавался втайне сам себе, что переедь ее тогда трамвай — это, возможно, было бы наилучшим вариантом.
Я поволок собаку за гаражи. Пока я ее тащил, ловя на себе любопытные взгляды зевак, в которых, впрочем, не было и тени сочувствия, она обмочилась. Испачканный собачьей кровью и мочой, тяжело дыша, я остановился в нерешительности. Что делать дальше? Знакомых ветеринаров у меня нет. Везти ее сейчас в какую-то клинику, чтобы ей пришили лапы? Но лапы остались на рельсах — у меня не хватило мужества забрать их с собой — да и связываться с бездомной дворнягой там, скорее всего, никто не стал бы. Я пошел в сторожку, чтобы попросить воды и каких-нибудь тряпок. Когда я вернулся, дворняга старательно зализывала кровоточащие обрубки. Оглушающий визг постепенно перешел в жалобный скулеж.
«Посмотри, что они со мной наделали! Как мне теперь жить?» — с пустой безнадежностью спрашивали меня черные собачьи глаза. Я осторожно промыл изувеченные лапы дворняги и, как смог, перетянул раны тряпками. Некоторое время я посидел возле нее, проклиная себя за беспомощность, хотя был один момент, когда я решил, что единственный выход — размозжить ей голову обломком кирпича и прекратить тем самым ее мучения. Но я этого не сделал. А потом… я уехал на дачу. Она провожала меня доверчивым взглядом, таким же доверчивым, каким смотрел сейчас на меня Ральф.
Я вернулся на следующий день в обед и первым делом забежал за гаражи. На что я надеялся? Что она все еще жива и за одну ночь у нее выросли новые лапы, как хвост у ящерицы? Нет, в душе я молил бога, чтобы она оказалась мертва и ее страдания закончились. Но все оказалось хуже.
«Дворняга? — пророкотал сторож, коренастый, с разбухшим пивным животом. — Вчера вечером какую-то собаку бомжи варили. Во-он, под мостом», — равнодушно сказал он, ткнув замасленным пальцем в сторону реки.
Как во сне я спустился под мост. Там пахло затхлостью и гарью. Я почти сразу нашел кости, непривычно белевшие в этом загаженном месте. Рядом — горка золы, пустая бутылка водки и закопченный котелок с глубокими вмятинами. Вот и все. Были ли это кости той бедной дворняги или нет, я так и не узнал, но, когда я возвращался домой, мои глаза были мокрые от слез…
