Действительно, никаких схваток с местными здесь не было: всего здесь местных — он да Татьяна. Барды, наспех построив две хибары, уехали куда-то на Алтай. Они обещали вскоре вернуться, но так и пропали. Вскоре в Красную Щель прибыл катер «Ракета». Приехавший бородатый мужик в камуфляжной шляпе представился Аркадием Борисовичем, начальником Краснодарской археологической экспедиции.
«Судя по данным спектрографа, в здешних местах находятся скифские захоронения, — пояснил он. — Вот разрешение на проведение раскопок. Наша экспедиция должна прибыть на следующей неделе. Мы не побеспокоим вас». Клим безразлично пожал плечами — места здесь на всех хватит, лишь бы браконьерством не занимались.
Они разбили лагерь в ста метрах севернее дома Клима и со следующего дня начали раскопки. Климу было непривычно видеть пестревшие в лесу палатки, слышать по вечерам веселый смех и звуки гитары, но скоро он притерпелся. Однажды ему пришлось наблюдать их работу: несколько мужчин в одних шортах, блестящие от пота, размахивали тяжелыми кирками, взрыхляя каменистую почву, остальные наполняли камнями и щебнем носилки, которые выгружали недалеко от погребений. Девушки, перешучиваясь, расчищали щетками и специальными ножами уже найденные фрагменты посуды и человеческих останков. Затем все это фотографировалось, измерялось, скрупулезно зарисовывалось тушью — рисунки приобщались к находкам — и бережно упаковывалось в герметичные пакеты, на которых ставились надписи: что где обнаружено. Клим смотрел и никак не мог понять, для чего нужны эти буквально рассыпающиеся в руках кости с черепами и осколки глиняной посуды. «Столько возни из-за каких-то горшков и пары костей», — недоумевал он.
Так продолжалось примерно неделю.
Наступило 15 августа — традиционный День археолога. В этот день Клим не видел ни одного работника экспедиции трезвым. Вечером пропали двое молодых людей. Всю ночь их искали с фонарями, срывая голос до хрипоты, однако поиски ничего не дали.
Утром вернулся один из пропавших.
Он появился в лагере как привидение, с расползшейся по лицу злой ухмылкой и сообщил оторопевшим товарищам, что никому из них не удастся покинуть Красную Щель живым.
«Разве что в удобных сосновых ящиках», — кривляясь, выплевывал он слова. Он зубами разгрыз свое запястье и пытался кровью что-то написать на стенке одного из домов, построенных бардами, но его вовремя схватили. Забинтовав руку, его связали, а несколько молодых людей отправились на поиски второго.
Пока археологи бродили по лесу, безумец освободился от веревок и набросился на своего друга, свернув тому шею. После этого он облил себя керосином, предназначенным для ламп, и чиркнул спичкой. Девушки в страхе смотрели, как по лесу, шатаясь, бродил пылающий факел, жутко хохоча. Он застрял между двух деревьев и сгорел вместе с ними. Позже нашли второго — он висел вверх ногами неподалеку от Дьявольской топи и был похож на высушенную воблу. В его теле не было ни капли крови, словно всю ее высосали ненасытные вампиры. К вечеру исчезли еще двое работников, их трупы не нашли. Клим отвез Татьяну в Соловки и поехал в Апрелевку — двенадцать километров от Соловков, поскольку там находился опорный пункт милиции.
Тем временем помутился рассудок у жены начальника экспедиции. Она разрисовала себе лицо тушью и помадой, став похожей на скво индейского племени, после чего с тупой сосредоточенностью принялась срезать себе ножом подушечки пальцев, что-то монотонно напевая при этом.
Когда вернулся Клим (Татьяна осталась в Соловках) в сопровождении наряда милиции на давно изжившем свой век военном катере, из всех археологов в живых осталось лишь четверо — трое молодых людей и девушка. Иссохшие трупы некоторых членов экспедиции были обнаружены рядом с болотом. Они были аккуратно развешаны на деревьях, будто праздничные гирлянды в новогоднюю ночь.
Клим не знает, что случилось с оставшимися в живых, но у него был очень долгий и неприятный разговор с заместителем начальника Управления Федеральной службы безопасности по Краснодарскому краю полковником Зиминым. Последний ничуть не стеснялся в выражениях, и слепой, слыша его речь, мог бы подумать, что находится не в кабинете замначальника Управления ФСБ, а в лачуге пьяного сапожника.
«Я понятия не имею, какого хера там случилось, б…дь, но ты живешь там уже три года, неужели ничего странного за все время ты не замечал?!» — орал он на Клима, наклоняя над ним свое красное потное лицо с мясистым носом.
«Хорошо, что сейчас не 37-й год!» — думал про себя Клим, проклиная органы безопасности и злосчастную экспедицию.
Напоследок Клим подписал кучу бумаг о неразглашении событий, которые происходили тогда в Красной Щели. Одно время Клим с Татьяной жили в Краснодаре у брата Татьяны и являлись на допросы почти каждый день. Лишь спустя месяц, прочесав вдоль и поперек Красную Щель, оперативники оставили в покое Ининых. Они долгое время не решались вернуться в любимый домик и почти два месяца жили в Соловках. Тогда-то Клим и узнал об этой легенде. Его первая реакция была очень похожа на сегодняшнюю реакцию ребят. Но, вспомнив перекошенное лицо женщины, с безумной педантичностью срезающей себе подушечки пальцев скальпелем, он перестал сомневаться.
Клим разговаривал со стариком из Соловков, спросив, что могло явиться причиной этой мясорубки. Старец долго кашлял, жевал губами, после чего выдал примерно следующее: «Достаточно того, чтобы пара идиотов забрели в топь. Топь чувствует тепло человека, разумеешь? Как комар запах пота. Как пчела пыльцу в цветке».
«А как же кровь? Ты хочешь сказать, в болото не проливалась кровь?»
Выцветшие глаза старика испуганно мигнули:
«Нет! Если бы в топь пролилась кровь, оно бы вырвалось на свободу. А так… Оно просто почувствовало близость человека и развлекалось, разумеешь?»
Развлекалось?!
Напоследок к нему явился некий майор Алферов — сотрудник новороссийской милиции — и настойчиво предлагал Инину собрать все пожитки и навсегда покинуть это место. После недолгих и бесполезных уговоров майор уехал.
Охотясь на кабанов, Клим как-то наткнулся на это болото. Сказать, что он был напуган, нельзя, но, глядя на раскинувшуюся вокруг трясину, он видел проносящиеся перед ним, словно в убыстренном режиме просмотра, лица тех археологов. Через некоторое время Ральф принялся жалобно выть, нетерпеливо поглядывая на хозяина.
«Это плохое место, хозяин, я чувствую это. Прошу, уйдем отсюда!» — молили его умные глаза. Точно так же собака вела себя сейчас.
Клим помнил внезапно посетившее его странное чувство. Ощущения были сродни ощущениям при приближающейся смерти, и самое поразительное, она была отнюдь не страшна, а наоборот — очень приятна и желанна, как предстоящий сон после тяжелого изнурительного дня. Некоторое время в его сознании воскресали кошмарные образы его умершей жены. Торопливо схватив Ральфа за ошейник, он резко развернулся и широким шагом направился обратно домой.
Ночью ему приснилось, что он приехал в Соловки и отправился к могиле Татьяны. Судорожно разбросав землю, он вскрыл гроб, после чего разделся и упал в объятия своей любимой супруги. Обняв полуразложившийся труп, Клим принялся осыпать поцелуями изъеденное червями, съежившееся черное лицо Татьяны, пытаясь просунуть свой член в то место, которое он называл «волшебной долиной».
