Рядом с пепельницей находился телефон, стоящий на раскрытой странице блокнота. Только верхний угол листа был отмечен записями, остальное бумажное поле белело пустотой. Полагаясь на свою хорошую память, я внимательно считала номера написанных телефонов и комментарии напротив.
У ножки стола я заметила скомканную бумажку. Мелким корявым почерком был выведен текст: «Я сознательно это делаю. Хочу умереть. Никто не виноват. Злата».
Прочитав эту записку, милиция долго церемониться не будет — закроет дело в два счета. Но неспроста молодая и, думаю, симпатичная женщина кидается с тринадцатого этажа. А вчера вечером другую отчаявшуюся я самолично выловила из штормящего моря. Просто жить надоело? Слишком легкое решение проблемы для представителей правоохранительных органов. Пусть мозгами пораскинут. Не должны нормальные девушки выпрыгивать из окон и топиться в море!
Конечно, девушка могла быть и психически невменяемой. Но это еще выяснить надо. Вот и выясняйте, коллеги дорогие. А я, пожалуй, тоже займусь этим серьезно.
Я вовремя вспомнила о недостатке времени. В поисках быстрого способа уничтожения записки я открыла дверь ванной комнаты. Большая ванна, наполненная теплой водой и пеной, находилась в левой половине помещения. По большой луже на кафельном полу и мокрому махровому полотенцу нетрудно было догадаться, что хозяйка номера недавно купалась. На полотенце я заметила длинный белый волос.
В правом углу белели биде и унитаз. В последнее приспособление я и спустила порванную записку.
В номере я пробыла немногим более пяти минут. Пора было убираться отсюда. Окинув взглядом комнату, я развернулась к двери.
И тут же меня сбили с ног люди в камуфляжной форме с автоматами наперевес.
— Лицом к стене, руки за голову, — последовал приказ одного из вбежавших.
С тоской я разглядывала неброский рисунок на обоях. У меня отобрали сумку и прощупали бока.
— Вы думаете, в таком платье можно спрятать пистолет? — с сарказмом выдала я.
Не обращая внимания на мои реплики, голос за спиной обратился к возникшему в дверном проеме милиционеру.
— Товарищ старший лейтенант, на месте происшествия задержана девушка. Оружия при ней нет, в сумке паспорт на имя Татьяны Ивановой, газовый баллон, косметика и предметы дамского туалета.
— А ты бомбу рассчитывал найти в моей сумке? — не удержалась я.
Краем глаза мне удалось разглядеть лейтенанта: пожилой, с грушеобразной головой и ростом метр шестьдесят вместе с фуражкой. На лбу лейтенанта блестели капельки пота, а лицо имело пурпурно-красный оттенок. Дышал он с трудом. Левой рукой он схватился за косяк двери, а правой держался за сердце.
Простояв в таком положение несколько минут и бросив в мою сторону недобрый взгляд, «старшой» переступил через порог и зашел в комнату.
По возрасту ему гораздо больше подошел бы чин полковника, ну в крайнем случае — подполковника. Похоже, мысль о более солидных погонах ему сильно мешала жить. Надменный взгляд из-под мохнатых бровей выражал непримиримую обиду на весь белый свет.
Стоять с вытянутыми вверх руками мне изрядно надоело.
— Раз пистолета и бомбы при мне нет, может, руки можно опустить?
— Пока нельзя, и не умничайте здесь больно, — последовал безапелляционный ответ.
«Старшой» промерил комнату шагами до окна и обратно, огляделся.
— Значит, бутылку распили, а потом подругу выкинули, так?
Чуть задержал взгляд на разложенных на столе моих вещах из сумочки и после непродолжительной паузы опять заговорил:
— И кто вы такая?
— Таня Иванова, в паспорте написано.
Последовал набор специфических выражений. Может, лейтенант и ногами затопал — я не видела.
— Издеваться вздумали?! На вопросы отвечать нормально будешь?
«И почему так не везет сегодня? На милицию нарвалась — полбеды! Прислали бы нормального милиционера. А у нас всегда так: до серьезной работы дорываются всякие недоделанные». На этой безрадостной мысли меня прервали:
— Вы знакомы с пострадавшей и что делали в ее комнате?
— Незнакома, видела ее только лежащей на асфальте с разбитой головой.
— Да? А как же вы сюда попали и почему лифт не работает? — не без ехидства был задан вопрос. Дыхание его нормализовалось, и только теперь щеки и лицо приобрели нормальный бледно-розовый оттенок. Воспоминания о неработающем лифте мешали разговаривать лейтенанту спокойно, и он перешел на крик. Я молча и терпеливо прослушала все истеричные угрозы в мой адрес. Говорить сейчас с этим неврастеником было делом заведомо проигрышным.
Наконец «старшой» утомился. Он перевел дух и, обращаясь к подчиненным, заговорил более ровно:
— Составьте опись вещей задержанной, с бутылки и стопки снимите отпечатки. Где криминалисты там ходят? Миша, спустись вниз и гони их сюда, — обратился он к одному из автоматчиков.
Подчиненный по имени Миша вышел в коридор. Еще двое военных, помимо лейтенанта, оставались в комнате. Эти двое мне очень мешали в мирных переговорах с начальством.
— Товарищ лейтенант… — начала я и тут же осеклась под злым, испепеляющим взглядом, — …старший лейтенант (лицо начальства подобрело), женщина сама шагнула из окна. Я вместе с другими свидетелями видела это с улицы. А в номер я пришла позже. Раз вы мне не верите — опросите людей, которые находились в тот момент у спортплощадки. Здесь скорее надо искать мотивы преступления.
— Ну ты посмотри, сама взята, можно сказать, с поличным и еще советы дает! Следователь нашлась!!! — проорал он мне в ухо.
— Я вам докажу, что не имею к этому никакого отношения: номер был закрыт изнутри. Замок без стандартной защелки, то есть дверь можно закрыть либо из помещения ключом, либо снаружи, но опять же ключом — захлопнуть ее не удастся. Два ключа с бирками из моей сумки я взяла в отсутствие портье на первом этаже. А портье покинула свой пост, выбежав посмотреть на упавшее тело девушки. До этого она сидела на своем месте, и все ключи были при ней. В том числе и этот. Следовательно, я не могла попасть в номер до трагедии.
За меня вступился один из камуфляжников:
— Олег Палыч, а ведь она дело говорит!
— Я сам разберусь… — и, чуть подумав, продолжил: — Но раз тебе не сидится спокойно — топай на улицу. Найди людей, которые находились на момент падения женщины в непосредственной близости от этого окна. Слова «показалось», «померещилось» меня не интересуют. Найди тех, кто может под присягой рассказать об увиденном. И разберись с этой дурой-портье, куда она там выскакивала.
Дальше лейтенант обращался исключительно ко мне:
— И какого рожна ты здесь делаешь, ответишь наконец?
Пришлось рассказать правдивую историю о буднях частного детектива и превратностях судьбы. Очень убедительно удалось объяснить мое появление здесь до милиции. И ринулась я в номер покойной исключительно в целях задержания возможного убийцы или свидетеля. Но, как показало дальнейшее развитие событий, в номере находилась только жертва. Я поделилась своими соображениями, из которых следовало, что выпавшая из окна женщина находилась в комнате одна.
